Версия для печати темы

Автор: Александр Алексейцев 29 Oct 2014, 11:38

Автор: Татьяна Кудрявцева 30 Oct 2014, 00:02

ВНИГРИ-моя не случайная случайность.



Еще, будучи студенткой третьего курса химического факультета Ленинградского государственного университета я решила, что буду заниматься нефтью, и потому распределилась на кафедру химии нефти. На четвертом курсе зав.кафедрой начал вести переговоры с нефтяным геологическим институтом в городе Оха на Сахалине о том, что меня как молодого специалиста туда возьмут на работу.

Почему я захотела туда? Вероятно, эта была романтика тех лет. Люди летают в космос, покоряют целину, участвуют в грандиозных стройках. И очень хотелось тоже быть причастной к этому значительному, глобальному! А это могло быть по моим представлениям - только вне большого города, то есть - вне цивилизации!!!

Мои родные и друзья были морально уже готовы к тому, что я уеду на Дальний Восток. Предстоящее распределение меня не волновало. В деканат, где заседала комиссия, я вошла смело и уверенно. И тут председатель объявляет: «Вы знаете, к сожалению, на вас пришел отказ, потому что организация в городе Оха, не может обеспечить молодого специалиста жильем…»!

Я ничего не понимала и стояла озадаченная новостью... И слышу, как зав.кафедрой к кому- то, обращается: «Берите, берите ее. Она у нас альпинистка, комсомолка и вообще любого мужчину за пояс заткнет!!». Один из представителей комиссии вручил мне бумажку с адресом и именем отчеством и велел утром к 10 часам явиться на Съездовскую линию, д. 27 –а. Назавтра я, конечно, явилась и оказалось, что попала во Всесоюзный нефтяной геолого- разведочный институт (ВНИГРИ).

В первый же день меня спросили: «Вы не родственница Кудрявцева?» и я кивнула, не зная еще тогда, о ком идет речь. Так я стала в институте третьей Кудрявцевой. На библиотечный формуляр мне записывали книги, взятые Н.А.Кудрявцевым, потом Ученые Советы с его участием позволили мне понять, что такое настоящий ученый, и как нелегко иметь свое мнение, отличное от общепринятого и может быть поэтому неорганическая гипотеза происхождения нефти стала и мне близка.

Удивительно, но сейчас на Серафимовском кладбище могилы моих родителей и Николая Александровича совсем рядом и я навещаю их всех. А в трудовую книжку мне постоянно вносили благодарности, предназначенные третьей Кудрявцевой по случаю ее юбилеев и успехов. Замечательные люди работали тогда в моем « парадном подъезде».

Вероятно во многом и моя жизнь замечательна благодаря этим людям. В,Ф.Козлов, З.С.Герасюто, Е.А.Глебовская , П.И.Мотовилов, Н.С.Бескровный, В.П.Астафьев, С.Д.Талиев, В.Г.Коц, Э.Л.Веселова, Л.Ф.Скресанова и многие многие другие. Они - это моя жизнь, это мои учителя, коллеги, друзья... Я не разу не пожалела, что меня так неожиданно «сосватали» в мой любимый навсегда институт. Надеюсь, что и мой первый руководитель В.Ф. Козлов никогда не пожалел, что взял меня, когда - то вместо мальчика, который был нужен ему тогда для постоянных поездок - то есть «мальчика на побегушках».

Много историй, связанных с экспедициями осталось в памяти, что - то удавалось сохранить как путевые заметки. Самые яркие впечатления остались от разноцветной Камчатки, таинственного Байкала, но никогда и не забываются тундра бескрайнего Севера, непредсказуемая Ладога, работа на научных судах на Балтийском море и знакомство с целебными источникам Краснодарского края … Но когда хочется сказки, то перед глазами конечно же она – Камчатка…

Немного истории. Камчатка – это мечта, не проходящая, тревожащая, она еще из далекого детства, когда вся братия нашего веселого двора собиралась на подоконнике «черного хода» и бредила Дальними странами. А …Камчатка она ведь так далеко, дальше всего от Ленинграда – это же край света. А слово какое необычное звучное К а м ч а т к а! Что – то в нем от глагола рычать, и кончаться, от качки и скачек и речки Камы…

И, наконец однажды был день:. Обыкновенный, заполненный до отказа привычными делами и постоянно окружающими тебя людьми, как неожиданно в нашу гидрохимическую лабораторию ворвался огромный бородатый геолог. Что – то пиратское, гриновское было в нем. Мы разбирали с Зинаидой Семеновной Герасюто, привезенные Николаем Сергеевичем Бескровным на анализ образцы, и вода, в которой надо было, как всегда определить содержание анионов и катионов, казалась нам столь необыкновенной, как если бы она была с другой планеты.

Наверное, он бы мог еще много часов рассказывать про свою таинственную Камчатку, а мы еще дольше слушать и ахать: Ах! Вулканы! Ах! Извержения! Гейзеры! Ах! Медведи! Он прямо вдохнул в нас эту свою любовь к стране Камчатка! И все с тех пор она для меня уже не робкая мечта, а - цель! Три года я уже работала в институте и все три года вставало на моем пути на Камчатку то решительное планового отдела «не по теме», то нужно было ехать в Тимано – Печорскую провинцию по своим делам, для решения своих задач…

И вот совершенно неожиданно Я даже отчетливо до сих помню эту дату - раздался телефонный звонок. «Ну, что хочешь на Камчатку?» Это был ненужный вопрос. Он надолго вывел меня из равновесия. Я еду? А вдруг передумают отпускать, а вдруг передумают брать, а вдруг …? Потом, позднее начальник нашего отряда Н.С, Бескровный - «шеф», как мы окрестили его, скажет: «я никогда не видел такого нетерпения, такого огромного желания, чтобы сбылось». Для меня: «нет» в тот момент было бы подобно катастрофе…И так впереди Камчатка!

Меня ждет путешествие в эту удивительную незнакомую страну! Откуда же она? Когда появились первые сведения о ней и что знают о ней люди? И как пошло это – Камчатка? Поздно ночью 23 января 1711 года в Нижнее - Камчатском остроге произошло убийство. В дверь дома, где все спали, постучались, а ворвавшись в открытую дверь, вонзили в спину нож. Могучий хозяин, на глазах испуганной, ничего не понимающей жены, рухнул со стоном навзничь. Это был Владимир Атласов. Бесстрашный, сильный сибиряк, пришел сюда на полуостров в 1697 – 1699 годах, дав Руси первые о камчатке ценнейшие сведения.



Труден, очень труден был его поход – трагично окончилась жизнь атамана первопроходца. А на Камчатке до сих пор не было селения связанного с его именем. Зато существует «Козыревск» – большой поселок, в честь Ивана Козыревского – сподвижника Атласова и его предполагаемого убийцы. Сейчас появился на карте маленький поселочек «Атласово». В Большерецком аэропорту я встретила двух мальчишек оттуда, но в честь кого переименован недавно их поселок они не знали… По имеющимся сведениям, отряд атамана Атласова был третий русский казачий отряд, пришедший на Камчатку после отряда Федора Попова и отряда Луки Старицына.

Запутана и сложна история открытия Камчатки. Еще больше домыслов, научных споров и объяснений связано с толкованием слова «камчатка». Уже несколько веков идут споры: Владимир ли Атласов дал название «камчатка», взяв его от имени аборигенов страны – «камчадалов». Или Степан Крашенников в своей книге «Описание Земли Камчатки» пишет, что оно идет от корякского «хончало» или «кончало», как коряки издавна называли ительменов. А может быть «камчатка» от легенды о богатыре Кончате? « Напали на ительменов враги, скрылись люди в горах и только отвага и ловкость богатыря Кончата, вышедшего на смертельное единоборье, спасла страну от истребления» …А возможно до Атласова приходил на эту землю вулканов русский казак Иван Камчатый… А может …Но лучше раз увидеть – чем сто раз услышать…

Знакомство.

Для нас отряда из 5 человек Камчатка началась с Магадана, где мы провели много долгих часов в жарком ревущем аэропорту. Он переполнен…. Сезон. Люди сидят на ступеньках гуськом. прямо на полу. Инвалид спит на голом бетонном полу. Счастливы только обладатели больших и толстых чемоданов и огромных тюков – им уютно.

Прощаемся со знакомыми Всегеишниками – геологами рудниками, отправляющимися на Чукотку, расстаемся с другим отрядом из нашего института, цель которого Колыма. Они все остаются на «материке». И тут впервые, хотя было уже позади много - много часов лету и мыслей о неведомом, я вдруг очень остро почувствовала: как это действительно далеко Камчатка! Как это далеко Ленинград!

Камчатка долго не хотела нас пускать. В Петропавловске туман. Это даже странно, что мы вдруг прорвались. Летим в ущелье, с двух сторон видны снежные острые вершины, а мы как по каналу входим в аэропорт. Заморосил дождь, туман скрыл последнюю видимость. Неприветливо встречает нас она… Спряталась? Дразнит? Разыгрывает воображение? Чтобы потом в ясный солнечный день мы ахнули.. Куда делась золушка – замарашка? Перед нами принцесса.



Пять дней лил дождь и властвовал в городе туман, но нам было некогда злиться на непогоду и проклинать ее. Мы занимались подготовкой снаряжения и закупкой продовольствия. Время проходило в составлении требований, проверке спальных мешков и палаток. Неужели я на Камчатке? Мелькала иногда мысль… такие же люди, дома, улицы, магазины? Трудно было поверить, но иногда когда дождь уставал, а туман лениво и неохотно уползал чуть выше – открывался перед нами город.



Петропавловск – это сопки с причудливыми белыми березовыми рощами, бухта, окруженная зубцами вулканов, ряды кораблей, мачт, труб, причалы с грудами бочек и ящиков с яркими иностранными надписями, полосатые тельняшки моряков. Запах рыбы и конечно, его Величество Океан – загадочный, свинцовый.

Город это дома, взбирающиеся на такую крутизну, что дух захватывает, если даже просто только смотреть, это магазины с прилавками, где такие этикетки: чавыча, крабовое мясо, кальмар, морская капуста. Это, выставленные, на улице клетки то с грустной обезьяной, то с ярким попугаем. Висящие на заборах и балконах медвежьи шкуры. Зеленые формы вулканологов и, конечно, же она – Авача! Возвышающийся над всем эти белоснежный конус вулкана!

Рядом с нашей базой Мишенная сопка. На вид она довольно неказиста - высота всего метров 200, стоит она в стороне от города и нет на ней толпы любопытных туристов и я, не взобравшись на нее, никогда бы не подумала, что она чудо из чудес…



Поднимаемся медленно, мешают густые заросли рябины и ольхи. С каждым шагом все дальше от земли, от реальности к чему то сказочному. На первом витке дороги виден кусочек бухты и корабль. Он кажется даже не то, чтобы игрушечным, а невольно воображаешь, что там внизу какая то другая страна, где живут гномики, которые плавают на таких крошечных судах и живут в домиках покрашенных ярко -ярко, иногда даже нелепо. Они красно - малиновые, ядовито – зеленые, фиолетовые.

Наверное, это имеет смысл для страны, где почти восемь месяцев многометровый слой снега, и где белый цвет надоедает, как обои в комнате, или белые стены больниц. Вот их и делают веселыми эти гномики – камчадалы. Чем выше, тем ближе небо, тем больше открывается воды, простора…Бухта все увеличивается, увеличивается. Сопки раздвигаются и вот уже передо мной вся картина…

Еще ничего подобного я не видела и не подозревала, что мой любимый серый цвет может так меняться: от светлого теплого до светлого, но холодного. Даже непонятно, что это? Огромное застывшее поле серого. По нему нарисованы следы - тропинки, дорожки тянутся за кораблями. Бухта настолько огромна, что отсюда корабли кажутся неподвижными, никакой скорости, вечный покой! Серые сопки, серые вулканы с белыми прожилками снега имеют вид очень таинственный и манят, зовут, так бы и шла туда, вдаль, ввысь, в снег. Не знала, что серый цвет может быть таким привлекательным.

Серый туман там вдали. Это он не выпускает нас из Петропавловска, он держит нас цепко, мы перед ним беззащитны. Но это настолько удивительно, красиво, мощно, что ничего кроме восхищения. Пусть туман!. В конце - концов все будет , все измениться! Если смотреть в сторону аэропорта, то видно как копошатся там внизу, крохотные жуки машины и самолетики. Сюда мы ехали по единственной на Камчатке асфальтированной дороге. Сверху видно, как она петляет, виден стадион, шеренга портовых кранов, только вот не видно белых чаек…

Ключевская сопка – самый большой в Азии вулкан.

Ожидание. Вечное ожидание. Теперь есть погода, но нас не берут уж очень много людей скопилось за эти дни Но сегодня я знаю мы улетим. Я верю в предчувствия. Нас ждет Ключевская сопка – самый молодой и самый высокий в Азии вулкан. День ясный солнечный. Самолеты взлетают и садятся каждые пять минут. Наше время вылета откладывается каждый раз на час. Сидим на ступеньках. Шеф читает Блока вслух. Странно люблю и знаю эти стихи, а вот здесь не воспринимаю, не чувствую. Просто слишком затмевает все одно громадное желание улететь.

Ключи открылись. К Ключам подобрали ключик! Летим вместе с местным театром, наверное, он «драматический» уж слишком серьезны и молчаливы актеры и только одна актриса вся в бигудях, похожая на квартирную склочницу, «украшает» компанию и чувствует себя в своей тарелке. Облетели Авачу и Коряку, а потом пошли всякие маленькие вулканчики. Все разные, непохожие, то острые, то усеченные.

Особенно красив вулкан Кроноцкий. Ровная стройная пирамида, но он далеко, и он останется лишь красивым воспоминанием, на него нам не попасть. Постепенно сопки сменились болотом то оно рыжее, то зеленое. Речка Камчатка крутиться, петляет. Удивительно, но каждая петля напоминает икону – лик, а чуть выше нимб, а это изгиб реки и крутой песчаный берег. И кажется, что много разных святых, держась за руки, плывут под нами хороводом. Ни домика, ни человека, только однажды точечкой промелькнула лодка и оставила за собой тоненький след. Все застыли в ожидании, у окон, по времени уже пора появиться Ключевской. И вот улыбается, вышедший из кабины пилот: «Смотрите направо!»



А я давно поняла, что это он. Сопка самая высокая, самая черная, самая красивая и самая грозная. Аэродром как пустыня. Серый песок – пепел это все с Ключевской. Из самолета прямо в пепельную бурю, ничего не видно, рот, нос, глаза забиваются пылью.



«Вулкан» – летевший с нами пес, ошалело носится кругами, на него кричат, рычат, а он единственный доволен тем, что происходит. За артистами театра сразу подъехал автобус. Странно, что никто не потерялся. Наш маленький АН -2 заправляется, загружается, вот затарахтел, разбежался и вверх…

Мы с Валерой еле отыскали себя и свои вещи. Даже забавно! Наконец и за нами пришел газик и мы едем на базу вулканологов. Сам поселок вытянулся вдоль реки, длинные деревянные бараки с ленивыми от жары собаками, штабеля бревен, пристани. Немного в стороне зеленый луг, несколько шатровых палаток. Лагерь прямо интернациональный. Здесь народ из Новосибирска, Москвы, Алма - Аты, Петропавловска и наконец, мы - из Ленинграда.

Как хорошо сидеть в теплом овечьем тулупе и слушать рассказы бывалых вулканологов и петь грустные песни, которые все всегда знают, или просто думать о своем. За костром следит Василий Иванович, а попросту Вася. Он москвич, приехал сюда, когда начиналась организация новой лаборатории. «Сколько здесь буду ? Не знаю, пока очень нравится. « Здесь зимой сугробы закрывают дома аж до второго этажа, ходить можно только по узенькой тропинке..

Все белое, чистое, спокойное. И сам он Вася – большой, неуклюжий, любящий. Все делает с достоинством, не спеша. Я думаю, что ему гораздо больше по душе холодный мыс Африка, куда их вот - вот забросит вертолет. чем московская сутолока. С утра ребята, улетающие на Толбачек, притащили боксерские перчатки и устроили матч.

Лупили друг друга отчаянно в лицо в грудь, а потом чемпиону - победителю стало дурно при виде порезанной ноги. Болельщики столпились возле, принесли аптечку и каждый советовал, что делать.

Смешные люди эти мужики. В лагерь пришел парень – альпинист из Петропавловской секции. При восхождении на вулкан Камень (четвертая категория сложности) он сорвался. Ходит с трудом, руки все в ссадинах и кровоподтеках. Очень молчаливый, старается показать, что не больно. Остался в лагере ждать группу. Альпинистов здесь, пожалуй, больше чем вулканологов и хотя, казалось бы вершина всего 5000м, а Камень и того меньше, но альпинисты говорят о них с почтением: ГОРЫ!

В лагере как на вокзале: кто –то уезжает, кто – то улетает. Уходят, приходят и все друг друга знают. Нашему отряду объявили о часовой готовности. Быстренько скупаем весь рис и макароны и вот он уже красно – желтый МИ -4. Люблю вертолеты. Они летят всегда тихо и низко, они словно понимают, как удивительна и красива наша Земля и дают нам возможность ею полюбоваться. Внизу опять сопки с белыми макушками снега, белыми языками ледников, между ними болота и снова перевалы, скалы, зелень берез, разливы и круговерть рек.

Волшебница Киревна.

Вертолет улетел, а я меня еще качает и в ушах стоит рев. Простор и наступившая тишина завораживают. Под ногами яркие - яркие цветы, среди которых снуют смешные любопытные евражки Место для лагеря облюбовали на мысу. Вокруг тоненькие изящные березки, высокая – высокая трава, если ее сорвать, то она сильно пахнет чесноком. Здесь должно быть растет черемша, но никто не может вспомнить, как она выглядит.

Самое большое желание вымыться. Хочется избавиться от пепла и пыли, который мы пол дня поглощали в ожидании своего рейса в Ключевском аэропорту. Наконец, лагерь – дом готов. Палатки стоят, вещи разобраны, обед варится и мы бешено готовим «баню». Это небольшое озеро с температурой воды 30 -40 градусов тепла, с глубиной около 6 метров. Двигая камни и бочки, и закрывая то горячий, то холодный источник, температуру можно запросто регулировать. Вода черная и если окунуть голову, то можно услышать легкие постукивания – это идет газ из глубины.

Восторг! Куда делись усталость, недовольство, бурчание? У нас появились свои плантации лука и чеснока. Я думала шеф несет букет цветов, а это витамины. У лука острые как иголочки стебли и красные меленькие соцветия. Растет по самому берегу реки Киревны. Черемша похожа на ландыш, прячется в зарослях шаломайника. Везде можно собрать очень вкусный и полезный букет.

Сегодня можно наконец рассмотреть местность. Мы в долине реки Киревны. Берега ее крутые, высокие, заросшие травой и кедрачом, кое - где лежит снег. Вдали заснеженный вулкан Алней. Холод был бы для нас сейчас желанным, ибо от жары мы скоро сойдем с ума , точнее от комаров. Заберешься от них в полог и такое чувство, что мы для них как звери в клетках зоопарка. А они как толпа любопытных зрителей облепили наше убежище со всех сторон и рассматривают. Вой стоит жуткий. То ли они делятся впечатлениями, то ли сговариваются меж собой о военных действиях против нас.



Шутим: «Стриптиз по Камчатски – это снять накомарник!» Ко мне, почему - то комары относятся более доброжелательно, а остальным хуже. Больше всех достается шефу. Лицо у нег опухло, все в волдырях. Стал явно менее весел и оптимистичен. У Валеры вдруг появился монгольский разрез глаз. У Гены скоро ноги не влезут в сапоги – так распухли. А Виктор стал еще более молчалив, но зато более подвижен и за столом он теперь всегда впереди. Вот так!

Мужчины ушли в маршрут, а мы с Валерой разбираем нашу «химию» - баночки, колбочки, растворители. Оборудовали чудесную кухню – то есть нашли в реке место, где идет горячая вода. Вот уж чудо - чудное, диво – дивное…и земля здесь теплая –сидишь словно на печи. А вокруг фонтаны горячей воды. А по вечерам над этими гейзерами высокий огромный столб: все парит, фыркает, рычит, булькает.. будто ты в царстве самого дьявола. Долгие вечерние разговоры у костра очень даже сближают людей и они все охотнее говорят о себе, многое начинают доверять.

Искренность спутница костров, а особенно если бродить три месяца по тайге и встречать только медведей, баранов и оленей, то очень захочется «человеченки». Это трое появились буквально как снег на голову, но не с неба.,. хотя я уже привыкла к тому, что появление и исчезновение людей связано всегда с вертолетами. А тут огромные - огромные рюкзаки, мокрые спины то ли от пота, то ли от дождя.

Все трое бородатые, заросшие, искусанные. После ванны они преобразились. Оказывается у Славы белые волосы, голубые глаза и фигура атлета. Второй – удегеец, за все время мы не услышали от нег ни одного слова. Самый высокий и разговорчивый их начальник Иван. Глаза хитрющие, умные. Сила чувствуется во всем необыкновенная и в манере говорить: не спеша, с достоинством и в небрежно брошенной фразе - «29 медведей на моем веку». Он великолепно рассказывает скупо и сочно. Ну и «чих – пых» устроили они нам…. Чих – пых это загул хмельной со стрельбой из ракетницы, прыжками в воду и цыганскими песнями на всю тайгу. Иван совершенно не выносит Генкиного лживого хвастовства и малейшего намека на превосходство - он тут же встает на дыбы, как дикая гордая лошадь.

А потом мы слушаем Гумилевских капитанов: Про тех, кому не страшны ураганы, кто изведал малстремы и мель…Конечно же это про него, про Ивана. Ночь! Темно! Костер! Причудливые очертания сопок! Звезды в реке и голос мощный, волнующий…Разве можно уйти спать?
Назавтра я наверное, со стороны я похожа на «Балду», что травит чертей. Ползаю на коленях вокруг гейзера с ложкой и банкой, то, чертыхаясь на комаров, то воплю восторженно… Восторг - это когда вдруг на поверхности воды вместе с выходом газа появляется едва приметная пленка нефти. Углеводороды это наша главная цель, ибо мы занимаемся их изучением в различных гидротермальных системах.

Где, как не на вулканах исследовать процессы, происходящие там в глубине Земли. Собираю ложкой пленочки. Комариное любопытство не выносимо, но и мы тоже любопытны! Иногда на Киревну прилетают гости. Зеленый военный вертолет привез важного генерала. Мы угощаем его команду чаем, они напомнили нам, о давно забытой тушенке. Сидела высоко на лопастях тихонечко крутящихся и блаженствовала, наслаждаясь отсутствием комаров и необычностью своего местоположения. Не машина, а то ли мельница, то ли чудовищное животное, которое так удачно приручил человек.

Напротив лагеря на сопке снежное пятно и мы загадали , что уедем отсюда, когда оно растает. Наш маршрут сегодня туда наверх. Сначала как всегда идут заросли шаломайника. Он высоченный – выше шефа. Я его не вижу, хотя иду в двух шагах. Хруст стоит и треск такой, что берегись!

До снежника лезем больше часа. Сверху налет пыли и пепла, а внизу белый – белый снег. Чистый , холодный, как чудо в этой жаре. Зима еще так далеко, а здесь можно кататься с горки сядь на собственные ягодицы и … катись вниз. Дальше - то есть выше уже начинается альпинизм. Стенка – скала. Нога в щелочку, рука за выступ, а вниз смотреть жутко, а сверху нависают камни. Неосторожное движение и они покатятся… покатятся… туда - к нашим палаткам. Интересно, кто их сыплет иногда на нас по ночам? Потом пошел кедрач и какие –то удивительно цепкие кустики. Я прыгаю как обезьяна по лианам.

Наконец вершина! Почему то всегда вот так лезешь и знаешь, что там наверху здорово. И каждый раз какое то шоковое состояние от увиденной красоты и жалость к тем, кто ходит по ровным и гладким дорогам и не видит этого… Бескрайняя тундра под ногами. Кочки с причудливыми цветами здесь и колокольчики от нежно – голубых до темно – синих и незабудки и желтые лютики и бессмертники и какие то еще, которые могут быть только на Камчатке. Со всех сторон горы острые и пологие, черные и бурые и даже белые.

Пока было солнце они выглядели удивительно веселыми, яркими, разноцветными, блестящими от снега. Потом они стали мрачнеть. На них нанизывались облака и стало казаться, что все они дымятся, курятся и вот – вот заворчат, заворочаются и тогда берегись! А потом они стали какими-то ужасно грустными и я. глядя на них, думала, что вот также одиноко и печально бывает иногда человеку. Даже если он окружен со всех сторон похожими на себя. Каждая вершина укуталась в свое серо – синие облако и скрыла белые макушки. Непреступная! А нам хорошо, нам весело и ничуть не страшно. Не чувствуешь себя букашечкой среди этих громад! Не в силах подавить меня этому удивительному явлению природы! В тундре вдруг изредка блеснет озеро. Они все маленькие и очень разной формы, то абсолютно круглые, будто их начертили циркулем, то в форме серпа, то просто нечто абстрактное.

Узкая полоса песчаного берега разрисована следами. Вот теперь я понимаю, что это значит читать как по книге. Отпечатки такие четкие и очень понятные. Больше всего здесь конечно, всяких маленьких точечек от евражек, что изрыли для своих нор всю тундру и стоят возле них столбиками, высматривая опасность и предупреждая остальных о ней громким дружным свистом. Евражкины следы маленькие с глубокими точечками коготков, волчьи следы намного крупнее и внушительнее, чем следы любой овчарки.

И вот как десять волчьих – след медведя! Как долго я не верила рассказам о том, что Камчатка край медведей! Отпечатки лап стали попадаться все чаще, даже стало чуть – чуть жутковато. Мы вооружены лишь фотоаппаратом. Какая же силища в этих зверях? Надо же вырыть такую берлогу? Как они вытаскивали и перетаскивали такие камни? Вот мощь! Следы теперь кажутся еще внушительнее. А мне хочется вот так неожиданно встретить мишку и я уверена ,что он не будет нападать на человека, если тот его не тронет. Хотя теперь и они, наверное, научены горьким медвежьим опытом, что от Человека ничего хорошего ждать нельзя… он страшен, он нападает первым, он злее и сильнее самых больших медведей.

Вспоминаю разговор у костра, о том, как хочется привезти домой шкуру, чтобы бросить ее к ногам любимой… Берегитесь медведи!!! Ползу по медвежьему следу – он втрое больше отпечатков моих ладоней. Внизу ущелье – на дне каменистое русло высохшей реки. Камни раскиданы довольно далеко, видно по весне она бывает довольно полноводной, порывистой и горячей. Вообще здесь все речки неповторимы! С порогами, водопадами, камнями, с бешеной скоростью воды и буйным характером. Переходить даже мелкую речушку лучше в связке, за руки. На том берегу камни и скалы так странны, что чудится будто это развалины старинного замка, засыпанные пеплом, высящегося над ним вулкана.



Алней, давно потухший вулкан, он давно пережил свою катастрофу. Может - быть об этом знают самые коренные жители комары да мошка, что тучей черной окружает нас постоянно ? Они стукаются о сетку накомарника, так, что мерещиться, что это сыплется град. Может быть они и силятся, что – то сказать, что то объяснить? Почему такое гостеприимство???

Вообще на месте Гены – нашего кострового (в остальное время он художник) я рисовала бы не горы, а одного огромного, огромного комара! Шум комариного ливня сменяется настоящим дождем, сразу же трава делается мокрой, скользкой , опасной. Ложиться на спину и съезжать вниз. Конечно мы все мокрые до нитки, но зато скорость очень внушительная, быстро добрались до лагеря. По речке идем уже прямо в кедах, ибо спасать уже нечего.

Как приятно переодеться в сухую одежду, а какое это блаженство отдавать свое искусанное комарами, исхлестанное кустарником, замерзшее тело теплой воде «генеральской» купальни?! Первый день осени, а уже пятые сутки льет дождь, и висит над нами густой туман. Он отрезал нас от всего мира, он загнал нас в палатки и заставляет тосковать, писать длинные письма. А может быть попробовать сочинять сказки?

И вот оно…Киревна была веселой и чуть – чуть романтической речкой. Часто по вечерам она рассказывала сказки горам, ветру и звездам. И были они интересны, словно вершины снежные, загадочны как звездные картины неба, тревожны, как надвигающаяся буря. И тогда ветер не решался тревожить речную гладь, на которой рисовали причудливые узоры звезды. А восхищенные этой красотой скалы сжимали Киревну в своих объятьях крепких и сильных и нежных.

Вода пенилась, пыталась вырваться, билась о высокие твердые скалы, падала водопадами, кружилась, металась… И не мог ничего сделать могучий ветер, не могли унять ее своей нежность звезды. Потому что любовь гор была сильнее. Красивым гордым юношей был Алней, смелым и ловким охотником! И многие девушки бросали на него ласковые взгляды. Но была одна стройная и нежная Киревна – дочь пастуха, названная в честь реки, пробегавшей мимо селения.

Беден был ее отец, велика семья. Вот и согласился пастух отдать дочь в жены богатому владельцу замка. Но не хотела покориться ему девушка, так сердце ее было отдано Алнею. И тогда ненавистный, злой богач заточил ее в высокую неприступную башню, из которой не было выхода. Но разве удержишь любовь??? Превратилась Киревна от слез в ручеек. Кинулась водопадом с высокой скалы и побежала к любимому с вместе с большой рекой. А Алней стал грозным вулканом. Задрожала, застонала Земля, рухнул замок и пеплом засыпало развалины тюремных башен. Красив, могущественен высокий заснеженный Алней, нежна певунья Киревна, что не пожелала расстаться со своим любимым и все спешит и спешит к подножью вулкана – великана.

Ожидание.

Хмурое утро. Только вертолет сейчас может настроить на веселый лад. А в обед мы уже распивали шампанское на аэродроме в Ключах со знакомыми туристами. Грустно было расставаться с Киревной, с переставшим вдруг балагурить Иваном, с половиной отряда. Когда- то мы снова встретимся? А наша задача добыть в ключах вертолет, чтобы вывести всех и остальное.

А ночью началась страшная буря. Огромную палатку надувало и трепало как парус в штормовом море, рев, холод, и даже в спальнике из верблюжьей шерсти не очень уютно. А кто –то ведь сейчас в пути? Никак не уснуть… Маршрут: вулканстанция – аэродром (6 км) мы можем проделывать с закрытыми глазами, но даже на редкость добрый и покладистый генерал, не в силах нам помочь. Нет погоды!

Как по – разному здесь в Ключах, выглядит каждый вечер и сама Королева – Ключевская сопка. Солнце высоко – высоко! А вокруг него дымка. Вот - вот закроет она его и что – то произойдет… Облака ярко – красные, причудливые. В основном похожие на крылья огромных птиц или драконов. Однажды Ключевская сопка была освещена так, будто ее подсвечивали изнутри. Четкая, ясная, но не реальная… Фантазия моя? Мираж? А по ночам она выглядит черным мрачным треугольником.

Снова все наши желания, все наши мысли подчинены одному – ожиданию. Ждем погоду и вот уже неделю ездим в Халактырку – второй в Петропавловске аэропорт. День начинается с 8 утра. Рейс на Большерецк откладывается до 10, потом его переносят на 12, 13, 15 и наконец, часов в шесть вечера объявляют о переносе рейса на другой день, а наутро все повторяется…Сначала это изводило и раздражало., потом все втянулись.

В аэропорту все стали как родные, знали уже кому куда и зачем надо лететь… Устанавливались контакты, завязывалась дружба. А когда мы однажды не поехали в Халактырку, то явно целый день чего – то не хватало. Хотя и этот день оказалось был подарен нам судьбой за стойкое и терпеливое ожидание.

Океан.

Все равно погоды нет и мы едем через весь Петропавловск на автобусе. Потом на катере. И вот он океан! С белой пеной, с бросающимися на нас волнами, с разноцветными ракушками на черном песке, с хрупкими прозрачными медузами, крабами, останками кораблей, бочками, бутылками, обрывками одежды, обувью и еще много всякой всячиной.

Мягкий теплый песок постепенно сменяется скалами. Волны бросаются на них с воем и злобой, но скалы стоят! Сначала идем босиком по колено в Тихом океане, потом карабкаемся по скользким камням как на ледяной горке. А волны подпрыгивают и вдруг …раз – окатят волной и отскакивают как шаловливый щенок. Укусит, отпрыгнет и смотрит. И опять нападает.

А что же при этом я? Как реагирую? Потом воды становится по грудь и приходится организовывать переправу. Нашли кусочек пляжа. С трех сторон высоченные каменистые стены, с четвертой – Океан! Когда бежишь по воде, то кажется, что уходит земля из под ног и ты летишь…летишь… как чайка!

А океан разбушевался. Солнце необычайно яркое и теплое. А от окружающих нас скал веет холодом и какой –то тайной… Невольно вспоминаются мистические стихи, рождаются свои строки. Вот такой необыкновенный пляж.

Опять обратный путь тот же. Ждем катер. На причал пришла собака и стала остервенело лаять на Валерины красные туфли. Валере пришлось даже прикрывать их газетой, думая, что именно они причина собачьей неприязни. Успокоить разбушевавшуюся Тайгу - так звали собаку, оказалось не просто.

Сидевший рядом с нами напротив парень, развернул Комсомолку и тут же подобревшая только, что псина, только, что вилявшая хвостом, бросилась на него. На причале все хохотали. Оказывается, собака была морячкой, она прекрасно лазала по лестницам, и железным корабельным трапам, не боялась высоты, но почему - то люто ненавидела газеты.

На другой день нам дали вертолет. Мы почти бежали по взлетной полосе… только бы улететь! Не заводится мотор – сели аккумуляторы. С ужасом думаю о том, что придется вынимать наши 600 кг., которые с таким трудом туда запихнули. И снова ждать ??? Но полоса везения началась.

Летим через бухту. Отсюда отлично виден выход из бухты в океан и словно сторожевые башни – три высоких скалы - Три Брата. Вчера мы там были. Но теперь с высоты понятно, что мы побывали лишь в бухте. Белой полоской пена. А там вдали слева серо – синий океан, а берег под нами изрезан скалами и напоминает какую –то причудливую хроматограмму. Острые, длинные, иногда размытые, иногда четкие пики.

Опала.

Под вертолетом вулканы. Справа, слева, впереди… мы просто окружены вулканами. Изредка среди зеленого ярким огоньком вспыхнет яркая красная ветка, это – значит, начинается осень! Долго кружим над узким серебристо – мутным ручьем. Садимся на крутой берег, вертолет, не переставая, крутит винтом, быстренько разгружаемся. Машем: «До свидания!» экипажу и все!

Опять нас только пятеро и где то рядом закрытый туманом вулкан. Сразу начинаем жевать, ибо приземлились в густые заросли жимолости. У нее продолговатые, сизые ягоды похожие на нашу чернику и черную смородину. Вкусно! Не оторваться! Ручеек оказывается довольно широкой и бурной рекой. По краю берега идет хорошо утоптанная тропа, украшенная, медвежьими следами. На территории будущего лагеря тоже полно следов их пребывания. И тут же грибы… и полно всяких ягод черных, синих, красных … Словно на разноцветный ковер ставим палатки.

Пока все заняты устройством лагеря, Виктор мгновенно на закидушку поймал гольца. Тот очень красив: на серебристом фоне красные и голубые горошки с желтыми ободками похож на форель, впрочем, он из ее семейства. И тоже любитель быстрины.



Первый раз вижу красную икру в мешочке, а не в магазинной баночке. По крупинкам отделяем ее от пленки, окунаем на 20 минут в крепкий соленый раствор и вот готово! Вкуснотища! А ухи вкусней я, пожалуй, и не пробовала. Мешает удовольствию вредная мелкая мошка. Нет ни одного комара, зато этой твари более чем достаточно! Она намного мельче, но и намного злее и вездесущее.

Наутро мы втроем уходим в маршрут. Речка Опала вбирает в себя несколько десятков речек, таких же бурных, но поуже и с сотню ручейков и все их надо переходить вброд. Где то мы прыгаем, а где то только вплавь, я иногда даже верхом…

Шаломайник здесь в три меня, а зеленая трава как раз в мой рост. Ноги спутывает как канатом. А если учесть вес и размер моих сапог - 42 размера при моем обычном - 34 ,то ясно и понятно каково это идти наравне, а потом карабкаться через кедрач, ольху и рябину вверх в горы… На полянах падаем в мох и жуем шикшу – черненькие, сладковатые, водянистые ягоды.

Лежим на пригорке и тут Валера говорит: «Медведь!» Вскочили. Метрах в 50 мишка. Сам темно – коричневый, загривок как горб посветлее. Тоже жует шикшу, то лижет ягоды, то катается по ним на спине по земле. И довольный! Подходим ближе – он не реагирует, или делает вид, что ему не до нас, или действительно слеповат. Забавный. Ветер от него и о он нас не чует – объяснение охотников. Ладно. Фотографируемся на его фоне, осуждаем его довольно громко, даже говорим о ружье. Но мишка так занят, что мы уходим, обиженные его равнодушием.

Обратная дорога всегда кажется короче. Тропа, что асфальт, плотная, хорошо утоптанная. Бежим по ней довольно резво, но вдруг она ныряет в кедрач. Вот тут – то и начинается. Прощай даже медвежья цивилизация. Непонятно как они ходят по ней такие огромные. Мне самой маленькой не пролезть под деревцами даже на четвереньках. Цепкие ветки хватают то за ногу, то зацепят за капюшон, то вообще попадешь между двух пружинящих веток как в капкан, откуда уже без посторонней помощи не выбраться… так это тропинка нас умотала, что мы все возопили от восторга, когда кедрач, наконец кончился.

И как награда за муки – огромное поле мягкой желтой морошки. Она уже перезрела. Никто ее здесь не трогал. Бугры желтого сокровища. Дождь не помеха пиршеству. Ну, и вид у нас в этих нарядах…Огородные пугала проиграют нам в состязании на устрашение. Мокры уже насквозь, благодаря нашим непромокаемым плащам. Но не уйти от этого красно – сине – желтого, морошко – чернично – костяничного изобилия.



А закат был великолепен! Опала наконец очистилась от облаков и предстала перед нами без чадры. Розовая. Нежная. Потом она стала светло зеленой, коричневатой и снова исчезла теперь уже в темноте ночи. Противоположные горы делаются четкими и очень близкими, будто они рядом. Видно каждое деревце, каждый камень, а в сторону солнца горы меняются от розоватых до густо – сиреневых и наступает ночь.

Первой на небе появляется большая зеленая звезда. Мы сидим у костра, потрескивает горящий кедрач, улетают в черноту веселые искорки, плещется убаюкивает река, весь мир сейчас сконцентрирован здесь в кальдере молчаливого, величественного вулкана.

По утрам уже стало холодно. Иней на брезенте. Мошка исчезла. Опала вся в снегу. На завтрак Гена срубил, стоявшую возле палатки березу. Большую, корявую, раскидистую, с еще зелеными листьями. Она ему отомстила, падая, оцарапала спину и бок. Но человек странен и буквально через пять минут Гена с трудом вытаскивает, запутавшегося в сетях куличка.

Я держу в руках маленькую, серую птичку со смешным длинным, как у Буратино носом. Она нежная, теплая. Слышу, как бьется и стучит ее сердце и чувствую - какой ужас испытывает сейчас это длинноклювое существо – куличок. Сфотографировали его и р…раз он взвился как ракета. Лети маленький! Лети! Не бойся!

А однажды, когда лил сильный дождь, то две птички поселились в шефской палатке. Они устроились на пологе, чирикали и совсем не пугались соседства. Улетели через несколько дней, когда кончилась непогода. Когда тебе так доверяют, то сам становишься добрее и лучше, а главное сильнее и ответственнее.

Открыли новые источники. Бьет из земли нарзан! Вкусно, хотя я не слишком люблю минеральные соленые воды. А эту пью с удовольствием. Щекочет руки, щекотно в горле. Газ! Шеф разбегается и прыгает. Рев на всю тундру! Он выскакивает мгновенно! Представляю ощущения от этого минерального купания. Все раны и царапины ответили мгновенно на погружение.

Мир есть суть ощущений. Желающих познать это больше нет. Газ струйками поднимается со дна. На солнце вода зелено – синяя. Бурлит, клокочет. Этот самый красивый источник называем Эльгой от старославянского и в честь старшей дочери шефа - Ольги Бескровной… Красиво!...Эльгинские источники…, а мы первооткрыватели.

Неожиданно на дне обнаруживаем обломок гейзерита и еще и еще… Он образуется только при высоких температурах. Значит когда - то это были горячие источники? А когда? Еще когда была живой и действующей Опала? Пахнет сероводородом. По берегам отложения серы, птичьи перья. Медвежьи следы на каждом шагу. Ходят попить или купаться?

Назад идем через жимолость, сизые крупные ягоды манят, но хочется скорее сбросить рюкзак, набитый бутылками и камнями. Потому идем быстро напрямик и заблудились. Забрели в заросли крапивы, потом к ней добавилась острая двухметровая трава и шаломайник… Вообще не пройти и даже медведи видимо избегают это место.

Мы прем напролом! Вперед! Вперед! Сколько так топаем? Наконец, берег реки, течение сильное ему так и хочется меня подхватить и унести. Но, шагающие рядом, не дают, да и груз придает устойчивости. В сапогах по ведру холоднющей воды, опять идем сквозь заросли и вот лагерь! Какое блаженство сухая одежда и горячий чай.

Погода держится на редкость солнечная. Опала нагая без облаков – прекрасная и загадочная. По утрам обычно все белое. Белый иней на красных ветках Иван да Марьи, иней на брезенте палаток, на земле. Руки ко всему прилипают, в ведрах лед. Неужели Зима? Вылезать из теплых уютных спальников стало сложнее. Часа в три появился вертолет.

Гости с неба.

Мы конечно, засуетились. Забегали, упаковываем образцы, складываем вещи, а он пролетел мимо и сел где - то недалеко. Через несколько минут он снова появился в воздухе и взял курс в сторону Петропавловска. Радуемся тому, что не успели вылить шикарный суп из трех куропаток. Пошли узнавать кто же это спустился с небес в наши владения. Как в воду канули…

Но в этих зарослях и сопках найти кого либо и впрямь мудрено. Сначала увидели человека в белом, потом заголубели палатки и вот нас уже заметили и бегут навстречу. С удовольствием жму руки совершенно незнакомым мне людям. Они уже как родные. Люди! У костра сумбурно и весело. От реки отходит еще один и сразу понимаем он главный. Семенов – представился он. Шеф сразу: «А вы не автор книги «В долине гейзеров»? «Да» - кивает девушка в белой куртке.

Пьем за встречу, за начало их туристического маршрута. Они все из Петропавловского клуба туристов. Проверяют новый маршрут, впереди у них 200 км пешком с рюкзаками. А Владимира Ивановича за плечами, наверное, 1000 км и тонны рюкзаков. Он - бывший ленинградец. Но Камчатка увела навсегда и держит крепко. Он навсегда отдал ей свою любовь о ней все его книги…Потом я встречусь с ним уже в Ленинграде на страницах его книг и пойму почему он предпочел северной столице - край вулканов и почему теперь там сохраняют о нем память в музее созданном о нем его учениками…

На свежий хлеб мы набросились очень даже отчаянно, особенно с этой корейской закуской: красный перец и чеснок. Все внутри полыхает, а энергия бешеная – прямо Вулканическая! Горы свернуть! Запросто! Получаем в подарок буханку хлеба, то - то наши обрадуются. Хорошо как оказывается, идти в кромешной темноте. Кочки, ямы, медвежьи лепешки, кустарник и где то среди них едва заметная извилистая тропинка. Глаза ничего не видят, но зато ноги чувствуют дорогу великолепно. Доверяем ногам. Где то впереди тепло нашего лагеря… А вот и точечка нашего костра. Пир хлеба! А не блинов! Ибо красная икра с блинами воспринимается уже почти, как манная каша…

Опять нет погоды. Туман закрыл нас прочной крышкой. Ветер гоняет плакучие тучи по кальдере туда – сюда. Льет целыми днями. Чтобы туристам увидеть Камчатку нужен очень большой запас времени на всякую там погоду – непогоду… Здесь как нигде ощущается зависимость человека от стихии, от природы. Вот там в своем цивилизованном мире, мы крепко держим власть в своих руках – там мы Боги! А здесь? А здесь мы до сих пор беззащитны, бессильны как и во времена Володимира Атласова, или эпоху неолита…

Вечером дождь успокоился и мы опять пошли на «мертвое озеро». На берегу мертвая утка, три кедровки и какие - то зверюшки, похожие на мышат. Темнеет и становится немножко жутковато. Озеро мертвой утки, что оно за чудовище??? Озеро пениться и булькает. Вода мутная, грозная. Словно ядовитые щупальца, качаясь, тянутся со дна красные водоросли. Если встать в воду, то вокруг сразу образуется какой - то колдовской круг из этих змей… Стоит их вытянуть из воды и они становятся вялыми, дряблыми и умирают…

А чем же привлекают они к себе птиц и зверушек? В чем сила озера? Не иначе – колдовство!!! А вот медведи обходят его стороной. Понимают, чуют опасность. А все ямки забиты кедровками, землеройками, утками. И даже умная черная ворона не убереглась от колдовских чар.

Конечно, все легко можно объяснить наличием углекислого газа и выходом сероводорода, но так хочется, чтобы жили на Земле неразгаданные тайны, что –то доступное только чувствам, а не разуму… А я набираю в ладони этого колдовского, зловещего напитка и пью. Немножко щиплет язык. Хорош нарзанчик! Может что – то произойдет? Вдруг заколдуюсь?

Чуть выше озера кедрач. Шишки уже большие коричневые. Подбираемся к ним через множество речек и ручейков. Рябина после морозов сладкая – сладкая. А цвет у нее? Даже так сразу и не скажешь какой… Ну просто полыхает огонь и все! Кедрач повсюду из него то не вытащить ногу, то ветку не достать, то вниз ухнешь и снова карабкаешься. А главное, что сквозь него не пробраться, не дотянутся до этих лакомых привлекательных шишек… Не даются! Держит их кедрач крепко.

Луна была необыкновенной… Первый раз от нее светло, а вокруг огромный белый круг, словно она уже выросла за сутки, а это ее будущая одежда. Решили, что к морозу – оказалось к буре…оказалось к вертолету рано утром. Летим в Большерецк. Грустно покидать место, которое уже стало родным… Вот она речка Опала.. бегут напуганные вертолетом медведи. Все разлиновано их дорогами. Но всем нам сейчас не до этого. Впервые за полтора месяца мы получили письма. Каждый получил свою пачку, уткнулся в новости, каждый сейчас далеко отсюда…

Путешествие в страну разных медведей.

А на другой день мы снова улетели… Огромный МИ -8 мне остался не симпатичен. Летит высоко. Ничего не видно. Долина Гейзеров – эта знаменитая на весь мир « жемужина» – «чудо света» сверху не смотрится... Глубокая яма. По краям поднимаются тонкие струйки пара желтые, зеленые, красные. Долго пытаемся сесть. Экипажу не нравится отсутствие бетонной площадки (оказывается летчики – ассы). Грозятся закрыть долину для вертолетов вообще, но нас все это уже не страшит. Ведь мы только что с таким трудом в нее прорвались…

Народу встречает полно. Шеф долго целуется и обнимается с каким-то полуголым бородатым крепышом, возле которого прыгает огромная собака. Это хозяин – Король Долины Гейзеров. Так нам его представляют. Общительный, веселый, бесстрашный, немножко авантюрист Виталий, казалось, все знал про каждое живое существо здешних мест.

Вечером у костра он подробно живописал нашумевшую в Петропавловске историю о своей простреленной ноге. Браконьеры стреляли в него в упор. В клинике Елизарова ему вставили металлический стержень и он для тренировок ходил в день десятки километров или гонял на самокате. Конечно же, он авантюрист. Красноречив очень. Но вот в миру не хозяин. В долине возле площадок туристов грязь, хлам, неустроенность. Прямо возле домика мокнут под дождем книги (отыскала там Даррелла, Цицерона…), шкуры, одежда...

Судьба Виталия оказалась трагичной. Уже через много лет после нашего знакомства с ним, его нашли растерзанным медведями. Зимой. Рядом валялся фотоаппарат. Предполагали, что он или слишком близко подошел к не спавшему по какой-то причине медведю, или же разбудил спавшее животное. Это осталось загадкой - как он - такой огромный знаток своей любимой долины мог совершить роковую ошибку?

Туристы народ самый разный от школьников до глубоких пенсионеров. Простуженные, с вывихнутыми и потертыми ногами, грязные, мокрые. Иногда одетые в немыслимого розового цвета трико, все в глине… но счастливые… Некоторые после маршрута в 30 километров замкнуты, молчаливы, стоят в сторонке. А есть весельчаки затейники, танцуют, поют:



Медведей в долине полно, поэтому мне подарили милицейский свисток на случай внезапной с ними встречи. Мишки - они близоруки, но зато хорошо слышат и очень бояться металлических звуков или громких нехарактерных. Свисток частенько выручал. Висел у меня на веревочке всегда!

Однажды мы были в маршруте на очень красивом озере, образовавшемся в кальдере потухшего вулкана. Синяя холодная вода. Стенки местами почти отвесные. Нашли в кедраче протоптанную медведями тропу и по ней попали на крохотный «пляж». Ребята накачали резиновую лодку и поплыли на маленький островок в центре, чтобы оттуда начать пробоотбор.

Они были еще не очень далеко, как вдруг вижу - Виктор бросил весла и машет и кричит. Я только и услышала: «Свисток! Свисток!. Догадалась обернуться и обомлела прямо на меня по узенькой тропе идет огромный медведище, увидел меня, на задние лапы встал и пена грозно так из пасти пошла.

Тут мой стопор прошел, про свисток вспомнила, засвистела… Мишка грациозно и легко так с тропы через кедрач перепрыгнул, а за ней – это медведица оказалась, так же, легко медвежонок прыгнул. Мама чуть подальше от меня по берегу ушла, а дитя корягу интересную у кромки воды нашел и давай качаться, ну прямо как ребятенок человеческий на качелях. А мамаша стоит, ждет!

Тут малыш, видно, что - то неладное почувствовал к медведице побежал. А она ему своей лапищей с размаху такую оплеуху отвесила, что он с визгом отлетел и на песок шлепнулся. А потом она его стала учить как по деревьям лазать. К березе изогнутой подошли и она его лапой подсаживать стала. Медвежонок мигом понял. Начал по дереву ползать, слезать и залезать.

И тут вдруг медведица заметила нашу лодку в озере. Что - то ей она интересной показалась. Она прыг в озеро и поплыла. Тут пришла пора моим коллегам перетрусить. Они слышу, мне кричат: «Зачем она сюда плывет?» А я почем знаю? Я с тревогой наблюдаю, как она пыхтит и к лодке все ближе подбирается. Медвежонок на берегу тоже волнуется - куда это мама уплывает. Я опять в свисток.

Но толи медведица поняла, что лодка не представляет интереса, толи про дите вспомнила, но только вдруг резко развернулась и назад поплыла. И потом весь оставшийся день мы мирно сосуществовали на берегу. Мы с пробами разбирались, потом увидели, что мишки корень золотой собирают и шикшу едят. Тоже возле них пристроились. На одной плантации паслись и они ничего. Вероятно, в нас они для себя опасности не углядели…

Сказка про трех медведей.

На одной из стоянок наши палатки стояли возле домика вулканологов. Это был настоящий дом! С нарами, огромным деревянным столом и лавками. Вот только двери и окна были из полиэтилена. Но в нем было очень комфортно и поэтому вечерами мы часто засиживались у них в гостях. В это утро, проходя мимо в свой маршрут, они сообщили, что наварили огромный котел ухи и вечером ждут на ужин.

Мы вернулись одновременно с ними. Мы объявили пяти минутную готовность и, захватив свои миски и кружки, направились на трапезу... Но хозяева бежали навстречу с воплями: «У нас медведи, хватайте все металлическое и ракетницу». Вооружившись пилой, ложками, топором громко крича, и, колотя в найденные орудия, мы осмелились войти в дверь.

Картинка была захватывающая. Один медведь сидел на лавке и ел разлитую по столу уху. Другой драл спальники и подушки и весь был в перьях. Третий сосредоточенно пытался достать содержимое из банки сгущенки. Напуганные, нашим громким явлением, или почувствовав, что засиделись, медведи рванули в окно, тем более что оно было для них единственным путем к отступлению.

Мы стали считать убытки. «Кто сидел на моем стуле и ел из моей миски и все съел?» - вопрошал начальник отряда Дима. « Кто спал на моей кровати и всю ее помял и порвал?» - сокрушался Евгений. «Кто продырявил острыми когтями месячный запас тушенки и сгущенки и теперь нам придется кормить всю округу» - возмущался Анатолий. Да мы и хохотали и сокрушались одновременно. Ну, точно как в сказке: «Три медведя». К счастью незваные гости больше не наведывались. Домик постепенно привели в порядок. Все зашили, починили, подъели… А вот пережитая ситуация осталась у всех и навсегда в памяти яркой, неожиданной, сказочной…

Загадка природы.

«Загадка медвежьего кладбища» - так называлась наша статья подготовленная в газету Камчатская правда, но не напечатанная. Вот ее текст…

Долину Гейзеров и кальдеру вулкана Узон по праву считают жемчужинами камчатской земли, своеобразнейшим уголком Советского Союза. Здесь все уникально, живописно и мало изучено: таинственные вулканические явления. богатейший животный и растительный мир, древние каменные орудия аборигенов… Вот почему так стремятся и ученые и прocто туристы – любители экзотики. Удивительный, незабываемый край, в который всегда хочется вернуться, хотя бы мысленно.

Прошлым летом, когда группа геологов и геохимиков ВНИГРИ изучала проявления нефти в кипящих вулканических источниках на Узоне (тоже диво!) вулканы преподнесли еще один сюрприз: место гибели нескольких медведей! Медвежье кладбище в Кроноцком заповеднике – это сенсация! Но как могло такое случится на территории, где под охраной закона и ученых находится вся природа? Любому посетителю заповедника тем летом было видно, что настоящие его хозяева – медведи…

Но сначала мы о них услышали… Первый же встреченный нами турист взахлеб рассказывал о недавнем приключении: «Пришла тут к нам на приют медведица Светлана, со своим медвежонком Сашкой и прямо в самую красивую инструкторскую палатку. А наш экскурсовод – девушка решительная и скорая на расправу – хвать медведицу по морде сумочкой… у той аж слезы из глаз… и это при маленьком –то… Так и не получили они вкусненького». Другой хвастался километрами истраченной на медвежьи проделки кино – и фотопленки… Третий – тем, что уже в который раз без обеда, ибо жертвует медведям свои порции.

Разговоры с людьми постоянно крутились вокруг этих зверей. Культ медведей в заповеднике? Да! Но каких? Не тех – «нормальных» диких и безобидных, что держатся в стороне, избегая встреч с человеком, а так называемых «ручных», несколько поколений которых живет в непосредственном контакте с людьми, подкармливаясь у туристов и геологов. И эти испорченные «цивилизацией» животные (аборигены), не просто безобидные попрошайки, они хитрые ворюги и злые грабители… И так, сначала наслышались…, а потом - мы их увидели…

«Светлана» - громадная медведица центнера эдак на три – четыре весом, приходила в палаточный лагерь со своим дитятей и средь бела дня и среди ночи… Им нужно было вкусненькое. Поиск, скорее, обыск, они вели, не обращая никакого внимания на людей! Палатки в клочья! Спальные мешки подвернуться – тоже! Рюкзаки вытаскивают ночью и - под голов перепуганных насмерть людей. А туристский продовольственный склад они явно считали своей личной кладовой. Эти лихие бессонные ночи со стрельбой из ракетницы, нечеловеческими воплями, несмолкаемым лаем и визгом громадной, но не слишком храброй собаки.

Но если туристы все это воспринимали как интереснейшее, чуть рискованное развлечение, то каково было работать в этой обстановке? Постоянное напряжение безоружного отряда, постоянная зависимость от прихоти зверей. Целый месяц, работая в заповеднике, ощущали мы на себе настоящий медвежий террор! Как начальник отряда, все это время я просил дирекцию заповедника создать нормальную рабочую обстановку: убрать навязчивых разбойников, или прислать для охраны егеря.

Но заместитель директора тов. Науменко, лишь утешал нас тем, что дескать, они не людоеды и участливо интересовался: сколько нашего имущества и продуктов медведи уже уничтожили. Больше того, он разъяснил через областную газету, что взаимоотношение человек – «ручной» дикий медведь стало актуальной темой в заповеднике, и она включена в план научных исследований. Так что найти взаимопонимание с руководством заповедника не удалось!

Может быть, это все и ушло бы в прошлое, как досадная неприятная ситуация: «Заповедник – хозяин – ему видней!». Но новые факты, которые собственно и вызвали желание написать эту заметку, убедили нас, что заповедник в лице тов. Науменко явно разрабатывает не ту тему. Пока он собирал данные о новых условных рефлексах у известных животных, что по ночам взламывали склады и уносили мешки с продуктами, с нормальными медведями случилась беда! Медвежье кладбище!

Что с ними? Отравление или какая - нибудь болезнь? И сколько таких мест в заповеднике? Как это может отразиться на судьбе остальных зверей и бывающих здесь людей?

Долина смерти – так мы окрестили это место – находится в верховьях знаменитой реки Гейзерной. Речка здесь мелководна, течение медленно. Ее легко перейти вброд. Стоял июль, а она то и дело скрывалась под снежниками. Возле одного из них на площадке 50х20 м2 покоились пять бурых медведей: три прямо в реке, у выходов газа, а два на берегу. Один из них гигант, остальные - помельче. Спокойные, застывшие позы – будто только уснули…, но обнаружились и более ранние жертвы: два скелета медведей и один – росомахи. К началу зимы в «долине смерти» «прописались» еще несколько лис, орлы, вороны, множество мышей и еще один черный красавец медведь…

В безветренную погоду даже кратковременное пребывание на площадке вызывает рвоту и головокружение. А объясняется это рельефом местности, где проявляются интенсивные выходы вулканических газов. Площадка является дном котловины, ограниченной двумя ледяными подпрудами между крутыми и высокими (до 20 м) берегами реки. По бортам котловины, в местах выхода газов возвышаются «серные бугры». В составе газов больше 75 % углекислого газа, метан, непредельные углеводороды и примесь сернистых газов, термальные воды обильны сероорганическими соединениями.

Вероятно, углекислый газ, а также сернистые и, может быть, другие еще не выявленные соединения, что тяжелее воздуха, накапливаются в атмосфере котловины и в безветренную погоду удушают приходящих сюда животных. Проведенные биологами бактериологические и гельминтологические анализы медведей, птиц, грызунов не выявили чего либо, угрожающего их жизни. Внешняя же картина при вскрытии животных указывала на удушение, возможно отравление газами.

Хотя конкретный убийца так и остался не выявленным, без углекислого газа и сернистых, в том числе сероорганических соединений, дело явно не обошлось. В этом нас убеждает многолетний опыт работы на термальных полях, в том числе в кальдере вулкана Узон. Здесь все время ощущается специфический неприятный запах. Некоторые чувствуют его еще в летящем вертолете, многие из- за него не могут уснуть.

Вдыхание выделяющихся здесь газов ведет к дурному самочувствию. Во всех этих бедах мы виним сернистые газы. Но погибших животных , мы до сих пор в других местах не видели. Очевидно, гигантская котловина Узона не соизмерима с дебитом выделяющихся здесь газов, и они не накапливаются в количестве опасном для живого. В кальдере Опала, рядом с высокодебитными выходами газов, мы находили много мертвых мышей, кедровок и даже уток. Они удушены, скорее всего, углекислым газом.

Имеются указания об отрицательном влиянии вулканизма на биогеоценозы других районов. А вот в северной части Атлантического океана в некоторых уловах рыб стало попадаться до 5% мутантов: двухголовых, треххвостых, слепых и других уродливых особей. Биологи считают, что эти мутации вызваны влиянием вулканических газов. Мы убеждены, что Кроноцкий заповедник должен уделять больше внимания нормальным медведям, пока они здесь еще живут. На первый случай надо оградить от проходящих животных ту небольшую, но коварную площадку. В заповеднике существуют идеальные условия для проведения действительно интересных и практически важных научных исследований.

Восточно-Камчатский вулканический пояс и, в первую очередь, кальдера Узон и Долина Гейзеров, где процесс образования различных полезных руд и нефти можно исследовать прямыми наблюдениями, является, по нашему мнению, заманчивым объектом и для изучения влияния вулканизма, в том числе продуктов нефти, на биосферу, для выявления возможных новых факторов ее изменчивости.

Пока здесь выявлены яркие факты. К ним относятся не только постоянно действующие кладбища животных, но и расцвет и даже взрыв жизни некоторых растительных и животных сообществ. Скопления личинок различных насекомых мы находили в почве на термальных полях, прямо вокруг кипящих источников газа. Где, как не здесь, надо искать не только уродливых, но и полезных мутантов?

Приходится задать еще один вопрос. Кто проведет подобные полевые исследования, когда при существующем, далеко не идеальном порядке, многих приезжающих специалистов в заповедник просто не пускают? Эти многочисленные случаи тов. Науменко зачисляет в число своих личных заслуг. Может ли быть что – либо нелепее заповедника, закрытого для многих ученых и открытого для всех туристов??? Ничего хорошего, кроме вреда для науки и народного хозяйства такой порядок не дает.

Кроноцкий заповедник должен быть открыт для всех ученых, а вот массовый наплыв туристов в заповедник стоить ограничить, учитывая то урон, который они вольно или невольно наносят природе. Еще лучше было бы, сделав внушительные капиталовложения, создать здесь со временем образцовый национальный парк, открытый всем.

Медвежьи разборки.

Нет, Светлана была не из пугливых и при свете второй взлетевшей ракеты, мы увидели, что она по – прежнему, сидит на рухнувшей, под ее громадной тяжестью палатке. На морде - вызывающая нахальная улыбка. Медвежонок, же названный Сашкой, поскольку был неизвестного пола, решительно держался возле матери.

Разбуженные выстрелами все повыскакивали из палаток. Ахали при виде разодранного в клочья имущества и слали ушедшей в темноту медведице всевозможные ругательные слова. Больше не спали до утра. Не спали потом еще очень много ночей. Медведица стала членом нашего отряда, она приходила и уходила с туристами. Мы же охраняли склад, дом.

Часто в ночи раздавались дикие вопли – это она рвала из – под головы очередного бедолаги рюкзак и нечаянно прихватывала волосы. Днем приходили новые группы и с конфетами и фотоаппаратами бежали общаться со Светкой. Она позволяла себя снимать и даже позировала. Любила помойку и склад. Днем мы любовались друг другом, а ночь проходила в сражениях. После того как она среди бела дня растерзала лагерь вулканологов: две палатки, спальники, продукты Началось роптание. Страшно, Опасно, Надо ее убрать, А как? Она же здесь хозяйка? Однажды красная ракета хлопнулась под наши улюлюканья прямо перед ее носом. Она потрогала ее лапой и все. Ее привязанность к людям и человеческому жилью то восхищала, то заставляла переживать весьма неприятные моменты. Но сначала мы даже представить себе такого не могли.

Сразу же, как только наш вертолет улетел, выкинув наши палатки, вьючники, рюкзаки, продукты, печку, на миг, разогнав на прощание комаров. Местный Король Долины – лесничий Виталий, указав место для лагеря, предупредил: « Все- все прячьте. Светлана обожает долину и любит заниматься ревизией вещей.». Но нам в первый вечер было не до хозяйственных проблем, мы знакомились с вулканологами с которыми предстояло трудиться бок о бок, с экскурсоводами, которые умудрялись проводить среди гейзеров в любую погоду любую категорию туристов (от школьников до весьма почтенных туристов). И рассказывали об этом с веселыми преувеличениями.. Эту ночь спать нам не пришлось…

Она пришла под утро Дона – громадная московская сторожевая сама ростом с медведя предупредила сначала грозным рычанием, а потом жалобным визгом. Она лаяла долго и мы уже перестали обращать внимание, когда раздался треск разрываемой ткани. Постепенно мы перестали обращать внимание и при ее попытках проникнуть в палатки с продуктами мы перестали выскакивать из своих палаток.

Но хватит про медведей.

Лучше про долину, про это царство дьявола! Оно того стоит! Когда-то черти были изгнаны за свои проделки из человеческого общества и поселились в этой красивой, далекой от цивилизации долине. А что бы их не нашли - ушли под землю. И с тех пор люди могли наблюдать только, как они готовят, стирают, греются – то бишь топят для этого свои печи, ибо и днем и ночью стоит над долиной пар, дым, газ…. Самый главный «вождь» живет под гейзером Великан. Иногда оттуда вырывается столб горячей воды – аж, до… 30-ти метров!

Нет, она эта долина действительно из разряда фантастики, нереальности, особенно по ночам. Огромная яркая луна закрывается паром, дрожит, мерцает, то вдруг исчезает вовсе и наступает кромешная тьма. Всюду фыркает, булькает, вздрагивает, трясется земля под ногой и обжигает. Ступать страшно… все таит опасность. Жжется земля, горяча вода, трава. Может обжечь глина и воздух, если держать над гейзером руку. Вокруг гейзера все разрисовано гейзеритом. Силикатная порода, выбрасываемая гейзером. Он красивый, коричневый, пористый. Издали кажется бархатным, мягким, нежным. На самом деле колюч и хрупок.

Туристы растаскивают его на сувениры и на гейзерах образуются дырки. За обезображенные гейзеры больно! Они становятся голыми, облезлыми, лысыми. Жалко гейзерит. Сам же он вынесенный из привычной среды теряют свою прелесть.. Куда его такого? Только выбросить! Жалко гейзеры. Очень красивы каскады! Падают вниз цветные водопадики: красные, зеленые, желтые. За эту красоту ответственны термофильные водоросли различных цветов.

Отчего так? Разница в температурах, в адсорбции, в составе воды? Этого никто не знает. Но, смотреть на это чудо, особенно в хороший солнечный день можно бесконечно как на огонь или движущуюся воду. Самые мои любимые «Первенец» и «Тройной».

«Первенец» - работяга! Извергается каждые 10 - 15 минут. Отбирать из него пробы одно удовольствие. Сначала он как игрушки расшвыривал наши канистры и ведра. Потом мы его перехитрили и закопали сосуды в камни почти возле жерла. Вот так! Буйствуй. И водичка у нас всегда!

«Тройной» очень красив. Он как Петергофские наши фонтаны! Медленно начинается, излив… вода льется из кратера во все стороны, а потом вверх взмывают три струи разной высоты в разные стороны. На фоне красной глины вода и брызги кажутся какого то золотисто – молочного цвета.

А «Великан», извержения которого так долго ждут, похож на болтуна так много обещающего. А сам он грохочет всего 1 – 2 минуты. Громадный сильный столб воды. Высоченный, прямой, но меня не покоривший. Близко в этот момент не подойти …, а так вполне безобиден. После извержения почти полчаса в ванне горячая вода, но это непостоянство отталкивает.

Мы открыли для себя другой источник «Парящий». Если в его кипяток пустить ручеек холодной воды, загородив его камнями, то получится, то, что надо! 1 градус равен одному камню. Как хочешь, так и регулируешь. Погреться можно и как следует. Свидетельством тому вареные мышки, что видно неосторожно пошли купаться. Мы лежим в теплой воде и лижем сваренную в гейзере сгущенку.

Идем в маршрут на «Кихпиныч» - вулкан у которого срезана макушка – т.е. усеченный. И который давно спокоен. Все время вверх по ледникам. Один коротенький, но крутой до плато, где расположен туристский приют, и дальше по бездорожью. По длинному, длинному пологому гололеду. Идти так долго и утомительно, но привыкаешь.



На крутых склонах как на тротуарах стоят столбиками рыжые евражки. Провожают изумленными взглядами. Ведь здесь их мир, а мы пришельцы. Двое дрались в камнях столь отчаянно, что не заметили в своей увлеченности опасность и не среагировали. Свежие следы – цепочка огромный след барана и маленького барашка. Наверху – воля! Виды такие, что стоишь, одуревший и не знаешь, на что смотреть. Долина отсюда по ощущению вдруг возникшему, кажется кастрюлей с крутыми стенками и плотно закрытой крышкой и стены и туман – пар вечно нависающие над нами очень давят и гнетут и легкость мы почувствовали, только выбравшись из нее.

Вторая попытка

Уже в который раз пытаемся выбраться на берег океана, а не бухты. И все безуспешно. Решили использовать везде проходящий газик. Чуть дальше «чертова пальца», то есть той скалы, возле которой родились мои любимые стихи, сейчас промчались на такой скорости, что я ничего не разглядела. Снова мелькнули лишь непреступные скалы как забор, не разрешающий проход к океану и делающий его для нас неприступным.

Второй раз нас остановили пограничники. И, хотя был их профессиональный праздник, и они были в довольно «веселом настрое», но отсутствие специальных пропусков оказалось выше человеческих симпатий. И опять разворачиваемся.

А в городе не бывалое, до сих пор не виданное! Хотя мы ленинградцы и избалованы различными зрелищами, но тут такое… Мы стоим на самой вершине Никольской сопки. Крутые ее склоны облеплены людьми как воробьями. Перед нами огромная арена. По ракете флотилия катеров устремляется в сторону океана. Зрители болеют восторженно, дружно, страстно. Наш красный экипаж немного подкачал и, обогнув сторожевой катер, появляется у берега почти последним. Видимо в нас сказалось морское дилетанство.



И только третья попытка увидеть сам океан оказалась удачной. Вообще этот день оказался «везучим». С утра мы опять занимались захватом самолета. Все средства были пущены в ход. Виктор обыгрывал в шахматы вертолетчиков, тоже, маявшихся в ожидании погоды. Налаживал контакты, на случай, если по дружбе согласятся подкинуть.

Я занималась дрессировкой собак вулканолога, с которым нас должны были забросить одним рейсом. За две недели мы стали не то что друзьями, а почти родственниками. Иван тащил с собой на Карымский вулкан двух собак – охотничьего пса – Дозора и маленького неизвестной породы щенка Машку. Сначала Дозора ребята то ли украли, то ли по неведению подобрали. Первые дни он был то испуганным, то очень злобным. А потом неожиданно нашелся хозяин и разрешил взять собаку на два месяца в маршрут.

И Дозор словно понял, что он теперь в «законе» и стал на удивление храбрым, умным и полным достоинства псом. Найденная где - то крохотуля Машка сразу же прониклась к нему любовью и если на спала в его лапах, то значит висела на нем вцепившись крепко зубками в длинную шерсть. Рыжая, трусливая, беспородная она была очень предана Дозору и не отходила никуда, словно была привязана очень крепкой веревкой.

В тот день опять не было погоды. Помогая разгрузить очередной вертолет, мы заработали на завтра возможность лететь первыми, на случай если распогодится и туман устанет, наконец, висеть над городом. Пройдошные москвичи, с которыми мы пережидали ненастье, посвятили нас в тайну дороги, на которой хоть и висит знак «проезд запрещен», но ехать можно. И вот мы рискнули.

Долго петляем по безлюдной развороченной дождями и ручьями дороге. То вверх, то вниз, то по узким шатким бревнышкам – мостикам. Но обратного пути нет только вперед! Азарт и любопытство захватили всех! Неожиданно навстречу танк - идет прямо на нас, не сворачивая. Огромный, прямо как чудовище. Даже жутко стало - а вдруг не свернет? Наш «козлик» для него как букашка на дороге! Пронесся мимо, дохнув пылью, топливом и могуществом.

И вот впереди серо – черный песок и белая даль воды… Огромные волны взахлеб… белая пена ползет на берег словно какое - то живое существо. Вот он океан! Великий! Бесконечный! Буйный! Швыряется громадными волнами. Ревет в бешенстве до пены белой! А в нескольких шагах прямо из песка безжизненного, словно пепел поднимаются, тянутся вверх желтые колючие как кактусы растения и низенький шиповник. На черном фоне это желтое и красное выглядит очень ярко и смело. Восторг от красоты и мощи природы охватывает все существо до дрожи Легко дышится, о чем то глобальном думается… Стать птицей, стать яхтой и плыть… плыть… плыть! А берег на удивление чист: ни банок, ни сапог, ни ящиков…не то, что в бухте, захламленной всякой всячиной. Лишь одна погибшая чайка… Океан видно не терпит суеты, барахла, и слабым с ним тоже не совладать…

Рыбалка по камчатски.

Иногда мы позволяли себе пользоваться медвежьими слабостями. Заметив, как медведь рыбачит, а он обычно устраивался в узкой протоке или медленно брел по реке против течения. Лапой он подцеплял рыбину, бросал, не глядя, на берег и нацеливался на следующую жертву. Мы, дождавшись, когда на берегу в кустах трепыхается уже несколько приличных кетин, начинали вопить, свистеть и тут косолапый давал деру. А мы, собрав его добычу, шли в лагерь с плодами столь браконьерской рыбалки.



Зато один раз медведи чуть не заложили нас рыбнадзору. Какое - то количество рыбы мы могли законно выловить на пропитание, а вот заготовка впрок, мягко говоря, не поощрялась. А мы на этот раз решили приготовить сушеную. Висит она себе на солнышке – до кондиции доходит. Слышим, вездеход тарахтит. Рыбу на всякий случай за сопку отнесли, брезентом и мхом прикрыли. Инспектора чаю попили, поговорили о том, о сем и укатили. Мы скорее за своими запасами, а там лишь куски брезента. Мишки все утащили. Еще хорошо, что сделали это по - тихому, инспектора не видели процесса экспроприации.

Свежая икра удивительно вкусна, но это явно не повседневная еда. Она хороша за праздничным столом на булке с маслом. А каждый день на завтрак, обед и ужин, да еще с блинами, или просто «голью», она уже и не очень. «Вот, опять ты нас этой икрой кормишь!» - ворчали дружно почти все члены отряда за трапезой. Икру делать очень просто. Рыбаки местные научили этому быстро.

Делаешь соленый раствор – так, чтобы очищенная, сырая картофелина плавала и не тонула. Это тузлук. Икру из мешочка пальцами протираешь через сеточку – грохотку. Выдерживаешь в соленом растворе 10 -15 минут, откидываешь на марлю, ждешь, когда вода стечет и продукт готов. Размер икринок зависит от размера рыбы. У гольца она мелкая желтая, у кеты чуть покрупнее, а вот у кижучих просто с хороший горох, и ярко – красная. Я и сейчас, когда мне достается рыба с икрой – будь то наша ладожская корюшка из магазина по весне, или сосед по лестничной площадке угостит, вернувшись с рыбалки, обязательно готовлю икру по камчатскому рецепту. И все говорят, что очень вкусно!

Кстати про то, как рыбу ловили. Гольца всегда на блесну. Кетин после нереста можно было и руками поймать, они ведь плывут по течению на гибель. А вот более крупных – только сетью, да и то не всегда. Помню, как меня с ног сбили и уплыли…

Про удивительного усатого – полосатого.



Еще с одним необыкновенным зверем познакомились мы в кальдере вулкана Узон с котом по кличке «Тигрик», что явно было связано с его полосатым окрасом. Никто на вулканической станции не знал, откуда он появился и когда. Никто не представлял, как он в одиночестве проводит здесь столь суровые зимы. Кот был в боевых шрамах, с отмороженными ушами, но очень независимый.

В момент нашего пребывания на кошачью беду прилетели туристы с маленьким котенком. Им предоставили домик станции. Киска нежилась в комнате у топящейся печки, как Тигрик влетел в дом, куда обычно очень редко заглядывал и набросился на котенка, видимо усмотрев в нем лакомую дичь. Маленькая киска шустро нырнула под плиту, а кот с размаху ударился мордой о раскаленную дверцу. Ожог оказался таким сильным, что нос распух, он потерял чутье и лежал под домом. Мы начали поить его сгущенкой, впихивали осторожно тушенку, а потом мы с Васей приспособились ловить ему маленьких полевок и он их глотал, как удав.

Постепенно все прошло, но кот оказался столь благодарным существом, что счел своим долгом везде нас сопровождать. Бежал по тропе во время маршрута и останавливался, там, где были горячие термальные поля, и тогда приходилось перетаскивать его на себе. Обычно дикий и не дающийся в руки, он вполне терпимо сносил пребывание «на ручках», а когда опасность заканчивалась, прыгал и опять бежал возле ноги. По доносившимся до нас периодически с оказией слухам, после того как мы улетели на другую точку, Тигрик все-таки подружился с котенком. И мы были очень рады, что хоть и недолго, но он смог пожить в обществе со своим сородичем.

Бытовые ситуации.

Со здоровьем у Николая Сергеевича-нашего шефа, было «не ахти». После ежедневных маршрутов с тяжеленными рюкзаками, набитыми пробами с водой и образами пород, ноги гудели у всех. А он к вечеру даже иногда и костру не выходил. Правда умудрялся и оттуда вести с нами беседы, читал любимого Гумилева, Пастернака. Спасали состояние источники, в которых он подолгу грелся, и тогда он входил в форму, и опять у нас начиналась работа с утра до ночи.

Иногда нагрузки нам добавлял не только шеф, но и его исконные жители Камчатки. Так однажды мы поднимались по леднику довольно долго на потухший вулкан Кихпиныч. Подъем почти 5 часов, то по ледникам, то по узкой тропе, то по скалам, то быстрому ручью, сбивающему с ног… Отобрали воду из интересных мест. Целых восемь пятилитровых канистр. И на следующий день мы с Валерой должны были заняться экстракцией из них органического вещества.

Утром недалеко от палатки паслись медведи. Было видно, как они увлечены поеданием ягод. Мы позавтракали, мужчины ушли в маршрут, а мы собрались химичить… Первая канистра, стоявшая возле хозяйственно – лабораторной палатки была на удивление пуста. Пусты оказались все восемь, так трудно доставшихся нам вчера проб. Оказалось, что ночью мишки видимо из любопытства, продырявили нам все канистры и мы лишились информации по нужной точке. Потом пришлось повторять маршрут.

Хозяйственной работы доставляла постоянно в долине гейзеров и собака Виталия Дона. Огромная собака, кажется, московская сторожевая. Она жутко боялась медведей. И мало того, что от страха при их приближении она начинала жутко выть, так она еще норовила залезть или прыгнуть на палатку.

Конечно, под ее тяжестью, чей - нибудь брезентовый домик рушился, его хозяин начинал вопить о помощи. Все просыпались от возникшей суматохи, заново ставили палатку, гоняли из ракетницы медведей, успокаивали собаку. Все укладывались, а через полчаса все могло повториться, иногда рушилась другая палатка, а иногда опять жертвой становился тот же только что пострадавший. Ночи без сна, ночи полные приключений. Это теперь, кажется, как было весело и необычно, А тогда утром надо было вставать, готовить завтраки на целый день уходить в маршрут. И конечно мы в сердцах ругали и любопытных медведей и трусливых собак.

Посуду мыть одно удовольствие – утром бросил в котел с кипящей водой, а вечером достаешь чистую, стерильную. Также просто было варить сгущенку, опустил на несколько часов в горячий гейзер и вынул готовенькую.

Один раз в котле мы нашли обсидиановые пластинки – они были очень похожи на скребки. В музее нам подтвердили, что мы нашли орудие древнего человека. Вторая находка была связана с необычным черепом, какого - то большого животного. Мы взяли его в Ленинград, отнесли в Зоологический музей. Стеллерова корова в середине Камчатки?

Большие Банные или … попросту баня.

В Большерецке уже час времени. Без пяти два мы побежали… Впереди Гена, успевший одеть кеды, потом я в своих тяжелющих броднях 43 размера, а сзади цепочкой все остальные. Мир не без добрых людей и не без добрых продавщиц. Масло! Капуста! Картошка! Глаза разбегаются. Берем все подряд… Витамины!

Экипаж у нас на сей раз очень лихой! Летим в густом - густом тумане, словно закутанные в полиэтиленовую пленочку. Как мы умудрились не врезаться в одну из близлежащих сопочек? Думали вернемся? Нет! Красные сопки со скалистыми вершинами будто замки, будто мимо проплывают города…

Большие Банные это бывший поселок. Идет мелкий противный дождичек, а нам предоставляют шикарный теплый барак. Только чуть – чуть протекающий в нескольких местах. Зато он с отоплением. Здесь живут старик со старухой. В балке у них все стены, кровати, полы застелены шкурами медведей и турбаганов. У них есть пес Бич и привезенные недавно на вездеходе три котенка. Котята хватают рыбу больше своего роста, урчат, рычат, расползаются по углам и там долго жуют свою добычу. Спина к спине, пузики надуваются как воздушные шарики. Потом коты ленивые и спокойные укладываются спать, а черная кошечка – игрунья и везделазка. Старики от них не отходят.

Сюда иногда приходят группы организованных туристов, отдыхают, купаются в горячих источниках и опять через перевал уходят в Начики, а там уже до Петропавловска автобусом. Для них «шабашники» строят бассейн. Сейчас у них идет не тот цемент. Прораб ушел в горд искать «управу», поэтому они бездельничают, с удовольствием кормят нас рыбой и красной икрой и своими блинами. По вечерам играют на гармошке и гитаре, только очень все грустное.

Каких кетин я здесь видела! Разве это рыба? Это же звери! Крокодилы! А икра у них какая… Икринка размером с хорошую клюквину или вишню Она очень красиво смотрится на куске хлеба с маслом. Смотреть бы и смотреть на нее. А есть ее право Грех!

Рядом живет гидрогеолог Аркадий. Он плохо слышит и поэтому видимо, немного сторонится людей. Он сам из Казани. На Камчатке уже 6 ой год! Здесь на Банных источниках следит за режимом гейзеров. Уже два года зимует здесь один с Бандитом – так зовут небольшую серую дворнягу с висячими ушками, такую же пугливую и обходящую всех людей стороной. Он таскает хозяину уток, и ходит на медведя лучше любого охотничьего пса. У него одна маленькая и странная слабость. Он не любит, когда курят и старается даже лапой выбить сигарету изо рта или лупит лапой по руке.

Хорошо купаться в ванне. Водичка горячая, водичка холодная… Лежишь блаженствуешь. Здесь, почему - то нет комаров. В купальне стены от ветра и от дождя крыша, а в дырочки видно звездное небо. Сегодня меня через пятнадцать минут выдворяют из воды так как я вчера, явно, перекупалась. Впервые в жизни я поняла, что значит болит сердце. Оно ныло, кололо, дышать было невмоготу. Ощущение, что тебя пробили колом и к земле приколотили. Бродила по улице до 4 –х утра, постепенно распрямляясь из согнутого состояния, и громко читая стихи. Помогло!

К самолету дороги нет. Лезем по шаломайнику. Это уже привычно, хотя на горе это несколько уже сложнее. Вниз в основном съезжаем, вверх подтягиваем друг друга за руки и за ноги. Он - самолет лежит грудой жести. Никому не нужный, непонятный, чужой, чужеродный. Куски его когда то здесь, потерпевшего аварию, разбросаны на приличное расстояние, похоже, что это любопытные туристы пытались растащить его на сувениры, но быстро оставили эту идею. А была машина, были люди! Говорят это был американский самолет. Куда он летел? Зачем ему надо было забраться в это ущелье, где даже пешком сложно пройти?

Как я понимаю сторожевых собак, посаженных на тяжелую железную цепь, и то, как они кидаются к появляющимся людям – «помогите!» А те - шарахаются испуганно, и этим то страхом все и портят. Ведь собаки хотели только их поприветствовать и если к ним с любовью, то как они ласковы.

Все в маршруте. Я одна брожу по поселку. Когда - то здесь было населения почти 300 человек. И был магазин и клуб. Давно этого нет, лишь многочисленные консервные банки и великое множество бутылок! Ржавые трубы, пересекающие вдоль и поперек всю территорию. Сгоревшие балки. Почему люди не хотят сделать все это чуть иначе, почему в жизни не нужна им красота? Ведь это так просто сохранить великолепие природы данное Богом. Это видимо, от того, что все здесь временные. Вот – вот уедут, улетят и наплевать им на то что будет с этим уголком и что сюда в эту оставленную ими грязь придут другие люди… А они что ? Будут творить зло в другом месте?

Это похоже на романы в гостиницах. Ах! Как там вроде бы щедры на чувства в эти коротенькие знакомства. Это потому что завтра они расстанутся и ничем не связаны. Все было легко и просто так!!! Почему - то, мы не умеем прежде думать о других, а уже только потом о собственных нуждах? И всем не хватает какой - то внутренней доброты, щедрости, сдержанности. Жалко, когда человек копит себя в себе… Ведь счастье – это отдавать себя, быть кому то нужным…

Опять в маршрут идут только двое. Мне очень хочется пойти, но в той землянке нет места для троих, ну ладно, я хоть провожу. Тропа идет вдоль реки в горку, с горки…Речка быстроногая шумит, урчит, бурлит. А шаломайник вдоль дороги как поля подсолнухов. Лужи были замерзшие, сейчас в них плавают льдинки, то ли кто-то наступил, то ли это уже добралось до них утреннее теплое солнышко.

Бандит бежит рядом. Он мне все больше симпатичен: и его манера просить вежливо лапой и его стойка вопросительная на пороге, когда он не знает, прогонят его или пригласят? И его любовь к кедровым орешкам и его манера ласкаться. Он обожает своего Аркашу. Но через полгода хозяин уедет, а Бандит останется. По – моему, он однолюб, хотя и стал более общителен и теперь даже иногда сопровождает меня или Гену.

Рано утром идем на Малые Банные. Ну и дорога! Желтые -желтые корявые березы. Белые поля пуха Иван да Марьи. Ярко изумрудный кедрач, костры рябины среди серо – белесоватых стволов мертвых замученных ветром деревьев. Одни упали на колени или согнулись в поклоне, другие ползут по земле, или закручены в немыслимый штопор. Причудливые рощи, «о которых не загрезишь и во сне»…

Опять повстречали «семеновцев». Рюкзаки у них стали еще более внушительными и на каждом сверху лес оленьих рогов. Улыбаются. Веселые. Довольные. Они оттуда, а мы туда… Коротенький привал, вспоминаем, делимся впечатлениями и расстаемся. Теперь наши пути расходятся навсегда.



Малые Банные это один источник с лужицей теплой воды. Не искупаться. Не согреться. Отбираем пробы и к реке…ищем приют. Избушка на курьих ножках среди громадных корявых деревьев. Из открытой трубы быстро повалил дым. Наверное, в остальное время здесь хозяйничает Баба Яга. Пошел дождь со снегом, а в избушке тепло и уютно, только очень жарко. Кто устроился на нарах, а кому по жребию досталось спать «под». В знак протеста всю ночь те, кто «под» пели песни.

Утро ясное солнечное. Идем вдоль реки. Вода сегодня прозрачная, видимость удивительная. Почти на каждом шагу омуты, а них плещутся красивые красно – фиолетовые огромные кетины. Конечно, очень похоже на аквариум. Особенно хорошо смотреть в эти аквариумы сверху с высокого брега. В одной узко протоке решили сразиться с ними в рукопашную. Загородили выход и начали гнать палками. Ну и силища! Думала меня собьют с ног или прокусят толстые резиновые сапоги!!! Пасти как у диковинных хищников. Азарт, страсть, горячность, ругань, обиды…, но две рыбины стали нашей добычей.

За нами летит вертолет. Бегаем, таскаем вещи на посадочную площадку. Бандит не отходит от нас, как и вчера вечером, когда мы ходили за золотым корнем. Не знаю, правда ли это, что он по своим лечебным свойствам превосходит жень-шень, но только мы все, прилетев сюда простуженными, выпили на ночь по огромной кружке чая, приготовленного Аркашей, утром встали здоровыми и бодрыми.

За корнем идем в горы. Долго поднимаемся вдоль ручья вверх. Начинается крутая осыпь. По ней ползем на четвереньках. От любого усилия, движения камни падают вниз. Скользко, мокро, неустойчиво. Стебельков с красными уже увядшими мелкими цветочками полно. Отмываем их в холоднющем горном водопаде…мерзнут, леденеют руки, пальцы не разжать, а корешки становятся желтенькими золотистыми и пахнут розой. Бандит умненький лежит на другом берегу, куда не долетают камни и внимательно провожает их глазами.

…Потом этот урожай превратится в темно-коричневый напиток и не раз будет спасать от всяких хворей…Уже все затянуто туманом и идет дождь, но вертолет все таки прилетел. Бегут к нему строители, бегут старик со старухой, Аркадий. Несутся неухоженный и вечно голодный Бандит и сытый гладкий Бич.

Летчики тропят: «скорее, скорее». Видим, как с востока движется зловещая черная туча. Взлетели и вот уже с земли нам машут, кричат, лают. О нашем отъезде будут грустить и нам всем тоже очень грустно. Ведь за это время мы уже стали почти родными. В Большерецке расстаемся с Валерой. Очень не хочется ее отпускать, но ей надо - ее ждут в Ленинграде, а нас какая то таинственная Саванна.

Савана это не саванна, а река.

Оказывается это река. Широкая, почти как Нева, только мелкая, почти везде по колено. Сели на место бывшего лагеря полно дров, банок. Повезло. Почти повезло, потому что где нужные нам источники неизвестно. Шеф расстроен и «шикарный ужин из гольца» проходит грустно – нас осталось четверо.



Первый маршрут. Сначала ровное поле с одинокими раскидистыми березами … огромное! Здесь было бы хорошо жирафам. Виды удивительно красивые. Эти желтые березки иногда собираются в причудливые, небольшие рощицы или убегают вверх по сопке. Опять цепкая трава, высоченный шаломайник. Троп медвежьих почему то нет, хотя мы видели, как мчался мишка от реки, напуганный нашим вертолетом.

Пошли горы, скалы, обрывы. Приходится переходить на тот берег. У меня короткие сапоги и поэтому я еду верхом. Где- то на середине реки мой носильщик спотыкается и падает. Ружье, фотоаппарат все мокрое, а меня он удержал, спас. И так нам приходится петлять множество раз: то берег левый, то берег правый. Савана полна рыбы. Гольцы и кета - так и упархивают из под ног. Одни стремительно, другие лениво.

Возле красивого куста рябины шеф забастовал: «Дальше идти бессмысленно, карта неверна, не пойду!». Я же готова топать еще долго - долго, потому что на мне короткие, легкие сапожки моего 34 размера, а не бродни до шеи. Я умоляю: « ну давайте, еще чуть- чуть вперед! Я чую запах сероводорода!». И я понеслась вперед.

Через несколько шагов обнаруживаем вездеходную тропу и с воплями: « Ура! Ура!» бежим по ней! Я сижу на этом берегу, вдыхаю запах тухлых яиц, меряю медвежьи следы, считаю проплывающих мимо гигантских рыбин. Недавний пессимист уже где - то лазает на том берегу. Источники парят, ничего не видно

Назад возвращаемся счастливые и хотя на пути еще несколько речек и переправ. Меня перетаскивают безропотно и не клянут мои пижонские сапожки, которые как сапоги скороходы тянули меня в неведомое и привели… На несколько дней перебираемся к источникам с громадными рюкзаками и палатками. Последний брод для меня роковой, проваливаюсь по пояс, ноги сводит и колют мелкие иголочки холода.

Быстро ставим палатку. Я собираю банки из-под томатов, нахожу забытую кем-то кастрюлю, и вот уже готов обед и стол и дом! Вполне можно существовать. Иногда, задаю себе вопрос: «Интересно долго бы я могла так прожить, без цивилизации ???»

Кончается третий месяц нашего путешествия, а я ничуть не скучаю по городу… Ванна на вид неуютна. Камни облеплены скользкими красными и зелеными водорослями, сильно мешает запах сероводорода. Но вода оказалась удивительно теплая, мягкая. Нежная. Высоко – высоко звезды, рядом бежит и о чем-то поет речка. Состояние невесомости, легкости, блаженства, чуда! Чтобы попасть в палатку надо пройти сквозь холод и темноту ночи, потом залезть во влажный от дождей и туманов спальник. Лучше еще подольше понежиться в ванне…

Гора сильно пахнет нефтью. Ищем ее выходы, копаем… копаем… Если прислонить к земле ухо, то слышно как там, внутри, в глубине сопки кто-то рычит, ворочается, булькает. Это газ! Иногда он вырывается на поверхность с водой из разломов. Он горит этот газ! Значит, в нем есть углеводороды!

Ветер поднялся сумасшедший. Он метался из стороны в сторону, был зол и яростен! И мы то задыхались от сероводорода, то спасали и укрепляли свое хрупкое жилище, которое было готово сорваться и улететь. Все -таки наши маршрутки держалась молодцом и все выдержала, хотя им и крепко досталось.

На другой день заканчиваем отбор проб воды, газа, донных отложений, пород. Все это нести 8 километров вдоль Саваны отнюдь не по саванне. Осень здесь на Камчатке, несомненно , самое красивое время года. Конечно же самое яркое и урожайное. В Ленинграде, знаем идет дождь, а я здесь в одной тельняшке мы как в …Африке. Сижу в большом нашем брезентовом бараке, до второй палатки не добраться. Мышь хитрая прогрызла дырку в мешке с шишками и грызет орешки. Мое присутствие ее совсем не смущает. Больше ей у нас поживиться пожалуй нечем. Осталось лишь чуть- чуть гречневой крупы.

А вертолета нет уже пятые сутки. Сегодня он нас здорово подразнил. Мы жгли костер, дымили, стреляли из ракетницы, а он пролетел над нами, совсем рядом, но не заметил, видимо, из-за густого тумана. И мы то собираем, то разбираем вещи. Уже вечер, ветер неистовствует, а нам надо идти ловить рыбу, потому что и греча почти кончилась, да и на нее уже и смотреть то не хочется.

А каких рыбин я вчера видела. Иду вдоль берега и вдруг такой всплеск - будто медведь в воду свалился. Осторожно выглядываю, а это две кетины дерутся. Там мелко на перекате, они почти наполовину из воды торчат. Один громадный очень сильный, а другой маленький, но юркий и не уступает. Какие забавные у них носы – как у восточных башмаков. Когда их загоняют в сеть, то они бьются, трепыхаются и еще больше запутываются и в ярости хватаются зубами за веревки. Самки те похитрее: они тихо – тихо елозят и потихонечку выскальзывают сквозь ячейки. Вот она природная женская мудрость…

Только где-то днем узнали, что сегодня 30 сентября и воскресение. Опять мы оккупировали аэропорт – теперь уже в Усть- Большерецке. Расстилаем в зале ожидания спальники и …отбой, ибо день этот вымотал нас до невозможности. Конечно, как всегда действует закон «падающего маслом вниз бутерброда». Стоило пойти за голубикой как мгновенно словно птица налетела туча и накрыла дождем и градом. Ох! Ка шумно и больно он сыпался. Скрыться некуда, спрятаться негде. Кругом только мокрая желтая увядшая трава и тут же зарычал, затарахтел вертолет. Мы побежали обратно в лагерь, но он опять как и утром летит не по нашему распадку. Улетел.

Радуга над лагерем необыкновенная - яркая- яркая, четкая - четкая , широкая, двойная… В общем, я таких в жизни еще не видела!!! Нигде!!! И все вдруг засверкало какими-то другими красками. И неожиданно наступила какая-то странная тишина, испарился туман, стих внезапно ветер, в речке стал виден отчетливо каждый камушек и вдруг все провалилось в кромешную темноту.

Наконец вертолет сел, но пока не за нами. Где-то там на перевале, засыпанные снегом вулканологи, ждут дров. Им важнее. За ночь все побелело и даже невысокие сопочки приняли зимний вид. Наши березы уже совершенно оголились, еще бы каждый день яростный ветер и тяжелый дождь со снегом. Он похож на занудливого собеседника от которого уйти некуда. Он все бубнит, бубнит, а ты вежливо слушаешь…

Какой «дуб» этот начальник аэропорта, отправил в Петропавловск пустой борт, хотя знал, что нам надо лететь и мы вызываем оттуда «свой» спецрейс. Вот наше головотяпство. Стало очень холодно. Дрожали все дружно, после ночи, проведенной на полу зала ожидания, где кроме нас никого. Вот как сейчас было бы уютно и тепло в маленькой брезентовой палатке.

Пристроили на крыльце рацию. Виктор постоянно вызывает Петропавловск, кричит на весь поселок. Нас разглядывают местные: вид у нас наверное ого....го! Грязные, мокрые, дырявые, заросшие бородами, в костюмах, явно не со своего плеча. В 6 часов мы вылетели. Наш крошка Ли-2 привез 50 бидонов. Назад везет нас и, наверное, тонну воды и породы. Везде уже лежит снег. Хребты как спины китов, прижались друг к другу, сбились в стадо и словно плывет это стадо куда - то в одну сторону.

Старицы рек вызывают изумление. Что это было с рекой? В каком вихре, угаре неслась она когда то? Если остались на земле замысловатые колечки, напоминающие о веселом прошлом ленивой и спокойной сейчас речушки… И опять лики святых Авача и Коряка залиты малиновым светом Горит белый снег их вершин! Они величественны спокойны. Но это кажущееся спокойствие, там внутри все клокочет, там немыслимая температура и сила…

Камчатка цивилизованная.

Нам осталось быть на Камчатке всего неделю Пока сидим в поселке Термальный, куда мы уже приехали на машине. Заезжали на Паратунку. Это первый здесь курорт. Довольно большой бассейн, стекло, бетон, кафель. Вход 50 копеек. Людишки отдыхают солидные, важные, громкие. Наслаждаются громко, смачно, до неприличия…. Вот здесь бы мне не хотелось купаться. На территории много теплиц, в них помидоры, огурцы. Красота, глаз не оторвать. Действительно можно ведь использовать это уже готовое тепло Земли.



Мост через реку Паратунка в поселке Термальном
По-моему Машка это укор всему поселку. Громадный зверь сидит в железной коробке, где ей не встать даже во весь рост. Большая рыжая, глазки желтенькие полны боли и обиды. Я первая отвожу взгляд. Шли мимо парни, сунули ей в клетку коробку из - под сигарет, заухмылялись, когда голодная медведица начала ее грызть. Шел мимо мужик и кинул в нее камнем, пробормотав, что то злое. Ох! Вас бы сюда напоказ.

Машка прыгала высоко на передних лапах и трясла головой, потом успокоилась и начала с интересом разглядывать приближающихся кошек. Вот они домашние твари на свободе и, чувствуя свое преимущество, они совершенно нахально устраивают возню у клетки. Для Машки это восхитительный цирк. Она оживает. На меня вначале смотрит настороженно. Кидаю ей морковку, она пугается. Отскакивает, не верит…

А потом хрусть и нету. Постепенно глаза у нее теплеют, добреют. Я чувствую, что мы уже не чужие друг другу и даю ей из рук. Не знаю, может она у всех берет, но только возле нее никогда никого нет. Слушает она меня очень внимательно. Лапы передние подняла, шею и нос сквозь прутья просунула. Говорю ей: «До свидания!». Вскакивает, мечется, лапы тянет. А они у нее удивительно гибкие. Долго смотрит вслед. Оборачиваться страшно, словно сзади крик остался: «Помоги!».

Почему человек так жесток. Он может бросить камень, обертку, фантик и посмеяться... Мне тоже Машка иногда кидают пустые обертки и камни. Но что делать? Местные жители знают, что Машку выращивают на шкуру. Наши попытки сломать замок не удались. Некоторые люди говорили, что это бесполезно. Выпущенная медведица все равно придет к людям и ее застрелят.

Я покидала поселок с тяжелым чувством вины. К гулу самолетов и вертолетов уже относимся равнодушно. Теперь ухом ловим рев тягача. К балку почти привыкли, а в первый день всех качало и заносило, еще бы один край домика выше другого почти на 1 метр. Как на палубе, попавшего в шторм корабля.

Поселок очень красив. Он утонул в березовой роще. Деревья корявые, скрученные. Самой разной формы. То они стройные как сосны. То стелются, то это одногорбый верблюд, то вообще непонятное, неизвестное животное, или чудовище. И хотя не всегда может быть люди прямо повинны в их гибели, почему то деревья не терпят рядом с собой человеческое жилье и потому возле каждого балка солидная поленница жарких кругляшек каменной березы а вот красоты нет.

Вокруг пустынно. Уже очень глубокая осень Деревья уже без единого листка, дрожащие прутики кустов, снежно – голубое небо, резкий колючий ветер. Буйство багровой рябины и какое -то беспокойство на душе. Наварила из рябины варенья – оно красивое и совсем не горчит как наша ягода…

Напротив нашего балка стоит верблюд – не простой, а деревянный. Просто это ветер однажды так березу скрутил, что получился двугорбый... и почти как живой. А было это много - много лет назад, когда повидавший все на свете ветер, решил устроить для себя Зоопарк. Вот и гнул он белые стволы, скручивал их, ломал, творил всяких зверюшек диковинных. А потом пришли люди, порубили тот диковинный лес на дрова, на стройматериалы и только один верблюд чудом уцелел. Трудно ему одному, но стоит деревянное чудо.

Саша отличный водитель! Адский я бы сказала. Вот это виражи! Вездеход встает на дыбы, опрокидывается набок, рычит как лев, но мы упорно продвигаемся вперед. Все ушли, а я помогаю чинить «Чахотку». «И стоит то всего рубль» - ворчит Саша: « Списали в прошлом году, когда сгорела. Да мне ее жалко бросить - ведь сколько раз ее по винтику собирал своими руками». Громадные клочья грязи шлепаются в вездеход. На лице веснушки по паратунски - так засмеялся надо мной геолог, углядев мою перепачканную физиономию.

Какие уж тут веснушки? Если почти каждый день идет дождь со снегом или градом. Все ближе и ближе Зима. Неужели сегодня мы улетаем. Неужели мы сегодня прощаемся с тобой удивительная страна Камчатка? Разлука как чудовище! Да знаю никуда не деться. Нас ждет дом, работа, родные, Ленинград. Нас каждого ждут и новые дороги и новые встречи …Все еще будет! И Камчатка тоже еще будет! Я уверена! Поэтому я не говорю ей: «Прощай ! Я говорю ей: «До свидания!»

Автор: Татьяна Кудрявцева 2 Jan 2015, 20:29

Последние дни все как - то не спорилось. Стоял очень сильный мороз. Дышалось и двигалось с трудом. Собаки тоже приустали… Вот и сегодня с утра погода не баловала…Упряжка Ноя сгрудилась возле хозяина и кое как организовывалась для дальнейшего движения. А собак Алексея пришлось заманивать в упряжь дополнительным куском мороженой рыбы и несколько раз строжить. Хотя нельзя сказать, что они были чем –то хуже, или что их погонщик будучи сугубо городским человеком не умел с ними обращаться… Они и раньше почему то частенько показывали, что его язык им не понятен. Сегодня они тоже делали вид, что сборы и дальнейший путь не про них. А поскольку запасы уже заканчивались, рыбу надо было беречь, ибо не известно, что еще могло встретиться им на пути и задержать возвращение. Четвероногую команду поэтому пришлось долго уговаривать и потому выехали поздно…

Встретят ли они наконец тот таинственный город, что по слухам, гулявшим среди оленеводов, двигается по тундре со снежной метелью и ею же скрывается… Только нескольким охотникам удалось в него проникнуть и это происходило в тот момент, когда они находились на тонкой грани между жизнью и смертью и вот казалось бы войдя в последнее мгновение своего земного бытия, они вдруг попадали в солнечный город, и оказывались среди райских садов и каких то очень похожих на Богов людей…Несколько дней их отогревали, целили обмороженные руки и ноги, каким –то непонятным способом возвращали былые силы и как только гость вспоминал об оставленном своем семействе , как он необыкновенным образом обнаруживал себе в двух шагах от стойбища или поселка целым и невредимым. Удивительный рассказ и задумчивость, появлявшиеся после возвращения из мертвых, приписывали в основном галлюцинациям, которые не могли не быть по мнению многих в таком критическом состоянии. Потому мало кто верил этим сказкам. Ной тоже один раз встречал человека, побывавшего в таком таинственном месте и тот сидя у костра, подробно живописал свою волшебную историю… но в силу ее необыкновенности отнес он ее тогда к прочитанной охотником в интересной талантливой книге. Но вдруг к ним в стойбище явился на вертолете русский белый человек - аж из самой Москвы и предложил желающим поучаствовать в научных поисках таинственного города. Ной всегда был любопытен и всегда хотел увидеть нечто более и потому он даже из интерната не сбежал, как многие его другие братья и сестры, а школу закончил и только после этого домой вернулся. Иногда в город большой наведывался Нарьян –Мар и привозил по целой упряжке книг в которых читал про страны другие, любовался на диковинных животных. Он сразу же согласился на это предложение, тем более, что АлексейИванович, которого он стал звать покороче Алексей ему сразу понравился. Добрый, открытый, видно очень образованный, но высотой своей не кичится и похоже в тундре не новичок…

И вот уже целый месяц мотаются они по этой безмолвной, остывшей тундре и хоть попадали иногда под буйство снежное, что их как стена сокрушить пыталось… да и намека не было на существование града таинственного…

Сегодня они решили отправиться на север вдоль застывшей небольшой реки. Это радовало. Потому что Ной знал о существовании в устье небольшого зимовья охотничьего, где они могли бы передохнуть и собак поддержать. Хотя собаки с утра были и встревожены, но нарты бежали по застывшей водной глади легко и дружно. Город открылся неожиданно на более высоком левом берегу… Ной первым увидел его и резко затормозил. Упряжки столкнулись, постромки перепутались. Алексей от неожиданного удара оказался под своим транспортом и пытался высвободится… а Ной уже кричал: «Смотри! Смотри! Город! Церкви!

Да это действительно был таинственный город. Резные терема стояли в плотном кольце садов, от людей в светлых, украшенных замысловатой вышивкой одеждах исходило тепло и покой, они были высоки, стройны, русоголовы, голубоглазы… Все как в легенде… Гостей вели по улице, а и Алексею Ивановичу и Ною казалось, что они как бы парят, летят вдоль домов необыкновенной архитектуры и по ней даже угадывали предназначение каждого здания. Им все улыбались и охотно как маленьким рассказывали и про библиотеку, в которой хранятся все книги мира и про школу, где не существует учителей и про многочисленные мастерские, где каждый мог сотворить любую необходимую ему вещь. После каши с тушенкой и мороженой рыбы еда в маленьком уютном зале была наслаждением. Глаза не могли справиться с разнообразием красок: красные яблоки, желтая морошка, зеленый укроп, синяя черника, черная и белая смородина, прозрачный мед. А когда их погрузили в озеро с голубой прозрачной водой, окруженное вполне знакомым рогозом, то Ной в тот же миг почувствовал себя маленьким мальчиком на руках любимой мамы. О! Это наверное и есть Живая вода думал он, ощущая, как растет, мужает, наполняется силой… « Да. ты прав!» - прозвучало неожиданно и довольно громко в воде. Но кроме них двоих в этом водоеме никого больше не было… Еще он вспоминал, что читал, про такие горячие минеральные источники… Алексей подтвердил, что они встречаются на земле там, где идет активная вулканическая деятельность и являются кладовыми различных химических элементов…

На главной площади возле фонтана из которого вместо привычных потоков воды струился свет, их ждали, расположившиеся по кругу дети, молодые мужчины и женщины, старцы….

Алексей Иванович поведал о целях их небольшой экспедиции и о том, что задача ее не просто найти город, в существовании которого уже не сомневается большинство ученых, а попытка узнать почему предки не хотят контактов с потомками.. Ответ начал держать один из старцев: «Да мы первые жители земли этой по вашему Гиперборейцы… и сохраняем на планете прежний образ жизни, который возродится на территории Святой Руси, когда люди будут готовы вновь жить по ее законам в Любви и Гармонии. Пока же вода, воздух и земля защищают нас от любых деструктивных сил то есть: низких, разрушительных, а по вашему от негативных энергий..» Второй старец охотно продолжил: «Вам уже известно о необыкновенных свойствах воды, так вот она способна структурироваться таким образом, что превращается в непроницаемую снежную стену. Она невидима, но очень прочна и может открыться только при помощи определенного кода. А воздух планеты считывает энергетику пространства и при любой аномалии мгновенно закручивает все в снежный кокон и переносит в новое идеальное для города место, поэтому мы пока не задерживаемся долго в одной точке.» «А земля наша» - радостно подхватил рассказ довольно юный молодой человек умеет сжиматься до клумбы, на которой остается как бы карта нашего города, где сохранены не только дворцы, дома наши, но и каждое деревце, каждая травинка, каждый муравейник. На новом месте начинается ее разворот до прежних размеров, а свет, ушедший на время перехода в жерло вулкана там никогда не затухает и начинает в этот же момент свое очередное но не разрушительное, а созидательное извержение. Поток этот можно легко регулировать, вот потому у нас такая устойчивая погода и такие замечательные урожаи…».

«Да мы мало кого сюда пускаем» - стала давать пояснение очень красивая женщина, на коленях которой уютно посапывал малыш: «точнее не мы, а наша защитная система. Бывают исключения, на которые она идет ради спасения людей. Но город наш, как и еще десятки похожих, открыт будет лишь тогда, когда вы люди осознаете, что жить можно только в любви и ради любви. Отворятся тогда запертые двери, растают снежные стены и мы выйдем к вам и научим всему, что храним в веках с такой секретностью.» «И поверьте» -словно подвел итог, сопровождавший нас в путешествии по городу гид, мы ждем этой встречи не меньше. Сумейте рассказать об этом всем жителям нашей прекрасной планеты!!! До скорой встречи!!!»

У раскрытых настежь ворот стояли упряжки, собаки выглядели отдохнувшими и довольными. Они слушались беспрекословно и за два дня домчались до стойбища Ноя. Еще через три дня должен был улететь Алесей Иванович, который что –то все время писал… Сам Ной, грустил от предстоящей разлуки, но и размышлял о том , что ему гораздо проще будет вернуть к любви местных, ибо жители тундры лишь чуть – чуть забыли, что они ее часть, что олень их брат. А вот каково будет Алексею там в асфальтовой столице, где все построено на деньгах и выгоде, где люди одиноки в своих отдельных клетках, а животные пребывают в железных? Но он же сильный! Он сможет! И он же не один!» Ной долго махал вслед маленькому вертолету, уносящему Алексея Ивановича в аэропорт и уже представлял себе их будущую встречу, но на сей раз город будет совсем рядом с их стойбищем и то, как они войдут в открытые ворота и окунутся опять в озеро с голубой, живой водой и возродятся…



Эта маленькая хрупкая женщина держала довольно разношерстный коллектив геологической партии в ежовых рукавицах. При высадки из вертолета на место будущих исследований сразу заявила: «Никаких животных не трогать, особенно приходящих оленей. Ловить рыбу только на блесну, собирать грибы и ягоды по необходимости. Убивать не сметь!» И она сама не раз мешала пуле совершать свое черное дело, отбирала патроны, закрывала ружья в свой сейф. Пока даже самые строптивые не приняли этот закон. Братья меньшие совсем перестали бояться появившихся здесь двуногих, а аборигены и олени частенько навещавшие лагерь геологов называли меж собой главного начальника - Галину Сергеевну: «Не дающая стрелять».

В задачу экспедиции входила оценка перспектив нефтегазоностности этой части Коровинской Губы Баренцева моря геохимическими методами, то -есть попытаться определить залежи черного золота по следам, которые оставляют нефть и газ проходя по осадочным породам. А для этого проводился отбор и анализ проб воды, донных отложений, растительности, микроорганизмов, питающихся органикой. Поэтому ежедневно на лодках или пешком все расходились по своим заданиям и встречались лишь вечером. Однажды после длинного и сложного маршрута, под дождем со снегом и шквалистым ветром, который здесь любит хозяйничать, причалили к берегу, чтобы наконец –то остановиться на отдых. Место было и красивое и неплохо защищенное от ветра. Да вот беда не было поблизости источника пресной воды. А пить и готовить еду на соленой совершенно невозможно. И тогда все кроме Галины Сергеевны разбрелись в разные стороны, в поисках живой воды без которой отряду не обойтись…

Галина Сергеевна присела на борт вытащенной на берег лодки, достала карту... но тут начались неожиданности…
Во первых исчезли тяжелые свинцовые тучи, затих ветер, выглянуло яркое солнце, а к ней подходил олень и на рогах его висела веточка очень крупной брусники. Олень сделал перед ней своеобразный поклон, словно предлагая взять подношение. С изумлением она осторожно сняла ягоды и тут увидела, что к ней выстроилась своеобразная очередь: второй олень вручил ей большущий подберезовик, олениха подарила веточку карликовой березы, а еще они вручили ей несколько маленьких, нежных, ярких северных цветочка.

Завершал процессию самый крупный олень- «По всей вероятности вожак» - подумала очарованная происходящим Галина Сергеевна и тут она увидела, что рога склоненные к ней испачканы нефтью… Она даже соскочила с лодки и бросилась их потрогать… Олень от неожиданности испуганно попятился… Тогда она деловой , серьезный ученый, неожиданно для себя произнесла такую речь : «Милый олень! Расскажи! Покажи, где ты нашел то, чем перепачкал свои чудные ветвистые рога!». Она хотела сказать нефть, вязкая жидкость, органическое вещество, но подумала, что мудреное название в данной ситуации смысла не имеет и еще раз спросила: « Где эта грязь? Ведь это то, что мы здесь уже не первый год ищем. Мы перелопатили ради нее тонны воды и добытого со дна грунта, все это спецрейсами отправляется в институт, где десятки химиков все это изучают различными физико-химическими методами и только потом делается заключение , а перспективна ли эта территория. На это уйдет не меньше года.

Потом будет разведочная скважина, она - подтвердит или опровергнет наши результаты. А ты где - то взял и нашел выход этого драгоценного сырья на поверхность… Как в той сказке про «Серебряное копытце» - топни, олешка ногой - куда нам свои поиски направить?». И тогда после такой ее длинной взволнованной речи, олень подошел к воде и направил рога в сторону видневшегося небольшого островка, на территории, которая не входила в программу исследования. «Вот подарок так подарок!.» - А она, как всякая мудрая женщина сразу поняла, что олени преподносили ей сегодня дары тундры за ее приказ их не беспокоить и не трогать. Она всех поблагодарила, а некоторых даже погладила по теплым нежным мордочкам. Когда стадо удалилось, Галина Сергеевна вытащила из полевого ящика с документами карту и начала отмечать на ней новую территорию поиска. Настроение было приподнятое и когда отряды, отправившиеся на поиск вернулись, и один из них доложил, что удалось, хотя и далековато отсюда, найти небольшое озерцо с пресной водой, то начальница первая подхватила рюкзак, вьючный мешок и легко и весело отправилась на место будущего лагеря, тем более что «найденный колодец» был в нужную для нее сейчас сторону. Все с удивлением отметили странное настроение обычно строгого и серьезного руководителя, а она шла и улыбаясь представляла, как на Ученом совете в институте докладывает о том, что изменила программу исследований по причине того, что так рекомендовал Олень, указав своими рогами новое направление поиска …

Через два года отдел блестяще защитил проект. Через год разведочная скважина подтвердила их выводы… Еще через несколько лет на территории была начата добыча… Конечно, о сотрудниках геохимической партии уже никто не вспоминал, да и у самой Галины Сергеевны были другие направления, новые интересы… Но вот радость неимоверную испытала она, когда увидела по телевизору репортаж о знакомых местах, о не простой жизни буровиков, а главное о том, что новое перспективное месторождение названо «Оленьим». «Пути Господни неисповедимы» подумала она вспоминая, ту сказочную историю…



В один из дней работы отряда, занимавшегося проведением вертикального электрического зондирования, что на самом деле означало- берешь в руку металлический стержень , который соединен с аппаратурой длинным-длинным проводом и идешь с ним по бескрайней тундре, втыкая этот стерженек в землю через определенное расстояние по сигналу, оставшегося в центре оператора. А в это же время другой ВЭЗовец делает все тоже самое, только движется от тебя в противоположном направлении от принимающего сигнал устройства. Так вот мой напарник Володя, пытаясь воткнуть кончик металла в слегка рыхлую, оттаявшую на несколько сантиметров за лето почву, наткнулся на что –то очень твердое и как впоследствии оказалось, когда мы примчались за «кладом» с лопаткой, то это был и впрямь настоящий клад – хорошо сохранившийся бивень мамонта.

Конечно, каждый пожелал кусочек на память… Возились долго: ни ножовка, ни топор не справлялись с распилом. Проблему решила только ножовка по металлу, случайно оказавшаяся среди инструментов. От сувенира отказалась лишь Лариса – местная девушка, которую только, что устроили в отряд поварихой, сославшись на то, что такого добра у них дома полно…Вообще с Ларисой мы оказались ровесницами, нашлось много общих интересов и мы довольно быстро и легко подружились… Однажды она заявила, что своим пребыванием в этих диких местах она обязана бабушке. Естественно я удивилась и тогда услышала удивительный рассказ. Перед войной ее бабушка работала в Кремле и была секретарем Сталина, дед, находясь в чине генерала, командовал охранной службой правительственно резиденции. И вот как было в те времена, о чем мы только позже из книг узнавали… пропал якобы какой –то важный, государственный документ и все кто к нему хоть как - то оказался причастен обвинялись в измене Родине. Бабушка исчезла в неизвестном направлении, не успев никому, ничего сообщить… Деда сняли с должности и кто знает, чтобы случилось с ним. Но началась Великая Отечественная война и она спасла его. Дед за войну опять «делает карьеру» и пройдя путь от рядового, вновь становится высоким военным чином. Его безупречное, геройское поведение видимо, позволило ему куда-то достучаться и узнав, что жена его находится на поселении в маленьком таежном городке под городом Ухта, забирает дочь и уезжает из столицы туда. И тут начинается новый северный этап жизни наконец –то воссоединившейся семьи.

Я слушала эту историю с таким видимо интересом, что Лариса решила меня обязательно позвать в гости и познакомить с бабушкой. На следующий день после работы мы и отправились. Благо наш лагерь находился всего в трех километрах. Сначала меня поразил дом точнее не он, а то количество книг, которое было размещено в его стенах, а еще точнее на стенах. Такой библиотеки, портретов, фотографий я еще ни у кого не встречала. «А вот эти» - и Лариса ткнула в два пейзажа с изображением северных мест- «подарены аж самим Рокуэлом Кентом, когда он общался с моими родителями…» Вот это да!!! Художник в те времена был очень популярен. В Советском Союзе проходили его выставки. Он подарил огромную коллекцию картин и печатных изданий нашей стране. А в 1967 году Рокуэлл Кент был удостоен Ленинской Премии Мира. И вот он оказывается здесь бывал…

Потому я не сразу заметила, что из комнаты навстречу с нами вышла… Королева!!! Иначе назвать ее в тот момент я бы не смогла…Очень высокая, статная. в длинном темно-синем очень элегантном платье, с красиво уложенными седыми волосами, которые казались серебристыми… Она несколько секунд молча разглядывала мое восхищение, а потом приветливо улыбнувшись, обняла за плечи и усадив
на очень уютный резной деревянный стул, застеленный красивым мехом, объявила: « что она обо мне от внучки наслышана, а, что мы теперь будем пить чай с пирогами, потому, что вряд ли на костре вы такое готовите, тем более что поварские способности Ларисы мне известны. Так, что милости просим» - проговорила Клавдия Николаевна, так ее величали…Чай был необыкновенно ароматен, морошковое варенье напоминало мед, горячие пироги с рыбой, брусникой исчезали во рту мгновенно, словно таяли… Лариса болтала без умолку о том, что они наконец, получили документы о полной реабилитации, дававшие им права получить квартиру в Москве и тут же строила на нее планы, сколько им всем нужно будет комнат, где она разместит свои вещи… Бабушка в какой то момент ее остановила: «Погоди Лариса, не гоже так… Я вот хочу про свой любимый Ленинград послушать…» Это слово любимый так меня сблизило с хозяйкой, что теперь я начала без остановки вещать и об институте, что находится в самом центре города, про музеи и выставки, о старых улицах и новостройках…«Жаль нет дочери с зятем, они бы получили удовольствие от ваших рассказов. Раньше у них не было такой возможности, а теперь нет времени, слишком много работы». Вот и все про то, что было раньше…Когда я собралась уходить, чудесная бабушка вручила мне огромный пакет с пирогами и баночку так полюбившегося мне варенья. Каким же большим подарком, дополнительно к вчерашнему кусочку бивня оказался каждому кусочек необыкновенно вкусного пирога…

Больше в гости к Клавдии Николаевне - бывшему секретарю Сталина я не попала, потому, что через день мы улетели в Усинск, а в эти края уже не вернулись. С Ларисой я какое - то время переписывалась и потому знала, что она с родителями и братом переехали жить в Москву, а бабушка осталась в доме под Ухтой, заявив семье: «Когда- то муж бросил столицу ради меня, лежит в этой земле и я не вернусь в нее ради него». Так случилось, что работа моя геологическая перемещалась все дальше на восток и судьба больше не позволила мне навестить тот удивительный дом, но две находки того лета образ доброй, сильной, верной , русской женщины Ларисиной бабушки и кусочек бивня мамонта на полочке с книгами всегда со мной.



Свой первый подвиг, точнее наблюдаемый нами впервые, он совершил в Калининградском заливе Балтийского моря. У Сергея Дмитриевича была своя очень интересная идея по поиску нефти на акватории через оценивание определенных геохимическим свойствам водного бассейна, где она могла бы залегать И вот мы проверяем его гипотезу. Арендованный нами маленький рыбацкий сейнер бороздит залив вдоль и поперек.